Маяк. Ученик
Шрифт:
Я подошел ближе и охранник, что до этого сидел неподалеку от него, встал и положил руку на револьвер в кобуре. Глазами он следил за каждым моим шагом. Еще я заметил что он сдвинул барабан. Похоже, одна из пуль в нем зачарована.
Сам Лев, как по настоящему звали хозяина конкурирующей со мной зельеварни и нескольких вот таких магазинов — смотрел на меня твердо, чего не скажешь о запахе, который он испускал. В нем были опасливые нотки. А еще решимость и море раздражения и даже гнева, направленного не на меня.
Он был обычным человеком, хоть и обеспеченным.
Я сделал
Первым что он сказал, было — это не я. Пришлось прикусить язык. Похоже, он не врал.
— Все мой сын, дурак. Сделал все в обход меня. Я узнал обо всем слишком поздно. Предлагаю договориться.
Во мне вскипела ярость, и я стал чеканить каждое слово.
— Он. Хотел. Меня. Убить.
— Я знаю.
Успокоиться было сложно, но мне удалось.
— И что ты предлагаешь?
— Я стану принимать у тебя зелья на реализацию через свои магазины. Слышал у тебя с этим тоже проблемы?
Я покачал головой.
— Этого мало.
Он поморщился.
— Один из зельеваров, что на меня работает, поделится парой рецептов с твоим. По рукам?
Я задумался и в итоге согласился. Друзьями нас это не сделало, но это лучше чем объявлять войну. Он понимал, что я попытаюсь отомстить и убить его или его идиота сына, а значит готов к этому. Я не считал себя самым умным. Найми он для защиты пару приличных магов-учеников и у меня будут неприятности.
Все. Меньшая из моих проблем решена. Мы сухо попрощались, и я вернулся в патруль.
Незаметно, рабочий день подошел к концу. Моя смена закончилась, и мне пришлось изрядно побегать. Откладывать больше нельзя. Нужно решить РЕАЛЬНУЮ проблему.
Расценки в городской больнице ужасали. Я все же продал артефакты-очки, лишнее оружие и другую накопившуюся и не нужную мне мелочь, чтобы наскрести на прием и обследование у главного врача. Предчувствия были плохими. Я волновался.
Забегая вперед, скажу, что результат обследования моей души меня потряс и чуть не сломал. Стал понятен страх, который я подспудно испытывал, когда задумывался о том чтобы изучить одно из модифицированных мной заклинаний, слепленных из ряда других. Я включил в него руны, попавшие в мое бесконечное пространство внешнего моря от ведьм и идеи, появившиеся у меня после разбора ритуала и записей, Яка Кость. Но что мне делать теперь?
Я схватился за голову и застонал.
Глава десятая
Финальная, трактат «сухой кожи» и Царство Зыбучих Песков
Станция «Плешь Ведьмы». Деревня. Ночь. Дом, Розы. Ее комната.
Девочка, что казалось, крепко спала, начала стонать. Тишина комнаты наполнилась ее всхлипами и метанием по кровати. Первым ее услышал рыжий кот — Зефир, прибежавший на шум и ставший вылизывать ее лицо своим шершавым языком, а потом, когда она уже кричала в голос, прибежала и ее мать — Дана.
— Дочка. Доченька. Проснись, милая, — начала она ее будить, встревоженная этими страшными криками. — Дочка? — Провела она ладошкой по ее потным волосам, пригладив их, пока кот продолжал слизывать слезы с ее
Роза открыла свои заплаканные, припухшие глаза. Она выглядела растерянной и расстроенной.
— Мам? Зефир? Вы?
— Что с тобой, доченька? Ничего не болит? Опять видения? — Поцеловала ее в лоб мама, проверяя температуру.
Роза отрицательно помотала головой и всхлипнула, спросив.
— Я снова кричала во сне, да?
— Ничего страшного, ты же знаешь.
У девочки встал комок в горле.
— Извини, я не хотела тебя будить. Ты много работала и устала.
— Не говори глупостей, — продолжала ласково поглаживать Розу по голове, женщина. — Что случилось?
— Видения… Они изменились. Что-то произошло. Дядя, Нос… Я не знаю. Не могу объяснить.
Она шмыгнула своим маленьким носиком, утерев сопельки.
— С ним все в порядке? — Спросила ее мама.
— Нет. Да. Сложно, — потерла кулачком глаза, девочка, убрав слезы. Она взяла на руки кота и прижала его к груди. Тот в ответ громко заурчал. — Ему будет плохо, но он выдержит, мам. Дядя, Нос — сильный. И добрый. Я вижу, что он справится, а потом вернется сюда, в Плешь Ведьмы. Ему здесь нравилось, и здесь живут последние оставшиеся у него в живых, родственники. А как он вернется, мы вернем ему козочку. Да? Ты не против? Она скучает по нему. Я знаю. И злюку — петуха, тоже вернем.
Женщина улыбнулась.
— Хорошо, милая. А еще напишем ему письмо. Завтра. Расскажем о том, что ты видела.
— Нет! Нельзя! — Испуганно вскрикнула, Роза. — Нельзя… — Добавила она уже тише, почти шепотом. — Да, и мы уже опоздали, мам. ЭТО уже случилось.
— Ну, все, все. Нельзя, так нельзя. Не волнуйся, — начала вновь успокаивать распереживавшуюся дочь, Дана. — Попытайся заснуть, солнышко, — начала она напевать Розе колыбельную, ложась рядом с ней и так, вместе, в обнимку, они и уснули, пока кот сторожил их покой.
* * *
— Эй!
Кто-то несколько раз, легонько, ударил меня по обеим щекам.
— Просыпайтесь.
Я открыл глаза и проморгался. В голове вата. Ошалело спросил.
— Что? Я заснул?
Главный врач больницы, бакалавр, что стоял надо мной, нависнув — кивнул.
— Печать познания души очень травмирующий ритуал. Вы и должны были заснуть для вашего же блага. Поднимайтесь. Обследование закончено. Нам нужно поговорить.
Я с трудом поднялся. Было и, правда, больно, но болело не тело, а нечто другое.
Мы с врачом, который поддержал меня, так как я все еще нетвердо стоял на ногах, дошли до его стола, и он усадил меня на стул.
— Нормально? Пришли в себя?
Я кивнул, и он обошел стол вокруг, сел на свое место и, положив руки на столешницу, пристально в меня вгляделся. По его лицу и запаху, который он не скрыл или из-за того что этого не умеет, а может и по другой причине, я понял, что новости будут неутешительными.