Майор из Варшавы
Шрифт:
Призывный свист заставил Вукса посмотреть в сторону. Совсем рядом, у стены мазанки, стояли двое: худой, заросший мужик и другой — почище, похожий на переодетого полицая. Чуть дальше из-за угла выглядывал задок добротной тележки на железном ходу.
Лицо мужика показалось Вуксу знакомым, и настороженно приглядываясь, поручик подошел ближе.
— Ну, я это… я… — худой мужик сделал шаг навстречу. — Не узнаешь что ли?
Только теперь, убедившись, что перед ним Усенко, Вукс ответил:
— Пану капитану обижаться не надо. Мы давно не виделись…
— Ладно, —
Расположившись возле упрятанной под стеной тележки, Усенко достал закуску и бутыль с самогоном.
— Прошу, поручик, угощайтесь…
Вукс не заставил себя упрашивать. Некоторое время все трое молча закусывали, потом Усенко весело фыркнул и, явно для того, чтоб несколько разрядить обстановку, сказал:
— Интересно получается у нас, товарищ полковник. Считанные разы с паном поручиком встречаюсь и все у стола…
Вукс перестал жевать и в упор посмотрел на спутника Усенко.
— Я думаю, если сам пан полковник здесь, дело важное?
— А я думаю, мы союзники, иначе я не стал бы вас приглашать… — Полковник ощупал Вукса внимательно-цепким взглядом и неожиданно спросил: — Что с паном майором?
Вопрос, заданный прямо в лоб, заставил поручика на секунду задуматься. Потом, все взвесив, тихо и с расстановкой, Вукс ответил:
— Майора взяли. Убежден, его предали. Где он сейчас, не знаю…
— А мы знаем. Майора почему-то держат в местечковой тюрьме, и охраняет его особо доверенный полицай.
— Если так, то мы… — Вукс говорил медленно, с расстановкой. — Могли бы напасть на тюрьму…
Усенко и полковник переглянулись.
— Тогда вот что… — полковник едва заметно улыбнулся. — «Особо доверенный полицай» — наш человек.
— Ваш? — удивленно переспросил Вукс и посмотрел сначала на Усенко, потом на полковника. — И что?.. Я могу рассчитывать на помощь?
— Во всем, — тихо отозвался полковник. — Но это надо обсудить…
Словно подчеркивая конец разговора, Усенко убрал бутылку с самогоном и деловито сказал:
— Я считаю, бункер, где мы прятались с паном майором, подойдет.
— Да, подойдет, — кивнул Вукс и, подтверждая договоренность, заключил: — Здесь у меня дело. Жду вас завтра вечером в бункере.
Вукс отступил на шаг, едва слышно щелкнул каблуками «англиков» и, не прощаясь нырнул в узкий проход, которым вдоль монастырской стены можно было выйти на барахолку.
На старой ярмарочной площади шумел многоголосый торг. Не успел Вукс пройти один ряд, как на него налетел озорной мальчишка, торговавший сигаретами в розницу и дерзко пропел:
Секира-мотыка, пилка-шклянка, в ночи налет, в день лапанка! Секира-мотыка в пилку граш, пшеграл войне еден маляж!Весело фыркнув, поручик начал проталкиваться сквозь толпу торговцев и покупателей, выбираясь в относительно спокойное место.
Испытывая глухое беспокойство, поручик отошел вправо и, разглядев поверх голов коричневую, с белой сеткой квадратиков стойку портье, осторожно оглянулся. Сзади, под стеной, играли в «три города», и на всякий случай поручик задержал взгляд на любителях базарной рулетки. Игральные кости со стуком падали на крашеную фанерку и одновременно слышался прорезаемый азартными выкриками общий гул. Судя по всему, прожженная компания «раздевала карася». Сам «карась» — рыхлый здоровенный парень, не отрывался от доски с сине-красными уголками, и Вукс видел только его зад, туго обтянутый диагоналевыми штанами.
У стойки бывший портье зазывал публику и, ловко забрасывая ключи в гнезда, весело, чуть нараспев, непрерывно выкрикивал:
— Ясновельможное панство! Делайте ставки, называйте цифры! Играть могут и двое, и трое! Моя ошибка — ваш банк! Ваша ошибка — мой банк! Мое искусство, ваши деньги и никакого обмана!..
Вукс искренне залюбовался работой изобретенного майором «телеграфа» и в первый момент даже не понял, почему публика шарахнулась во все стороны. В следующий момент, увидев трех полицаев, привалившихся к стойке, Вукс вздрогнул и сжался. Тем временем стоявший за стойкой Метек, поклонился.
— Я весь внимание, панове… На что желаете играть?
— А на жизнь! — Старший полицай грохнул пистолетом по стойке и коротко выдохнул. — Твою!
Вукс видел, как сразу побледневший Метек несколько секунд молча перебирал ключи и вдруг, явно через силу, улыбнулся.
— О, это совсем просто, панове… Смотрите! 747!.. 824!.. 325!..
Ключи с треском влетали в ячейки, а Метек все громче и громче выкрикивал одни и те же группы цифр, посылая тревожный сигнал затаившимся где-то в толпе связным…
Внезапно стойка с грохотом опрокинулась, захлопали выстрелы, старший патруля повалился на спину, а Метек, сделав пару шагов, свалился и забил по земле каблуками, прижимая к простреленному животу свой пистолет. Два других полицая кинулись на него и, заломив руки, потащили к машине.
Вукс понимал: это конец. Он выхватив свой наган и, целясь в стриженый затылок Метека, вздрогнувшими губами прошептал:
— Господи, упокой его душу, Господи…
Мушка предательски прыгала перед глазами, и Вуксу пришлось прихватить рукоять двумя руками, прежде чем нажать спуск. Метек вскинулся и тяжело обвис. Пока не сообразившие, в чем дело, полицаи силились удержать оседающее вниз тело, Вукс успел послать в каждого по пуле и, просто уже давая выход душившей его ярости, резко повел стволом, целясь в капот «мерседеса». Расчет оказался верен. Пуля попала в бак. Жалюзи фыркнули бензиновым дымом, и глухо ухнув, мотор занялся факелом.