Майор Ветров
Шрифт:
Борюжев обратился к дежурному офицеру:
– Товарищ капитан, соедините меня с полковником Ивняком, – и посмотрел на второго дежурного офицера: – Товарищ майор, прикажите шифровальщикам и спецчасти, чтобы всю информацию от полковника Ивняка и о ходе действий оперативно-следственной группы в селе Армут докладывали в любое время суток и немедленно.
– Есть, товарищ генерал-полковник, – и его рука сразу же потянулась к телефону.
– Товарищ генерал-полковник, – подал голос капитан, – полковник Ивняк на связи. Связь – закрытая.
Борюжев поднял
– Сергей Платонович, ты где?
– В районе 28–30. Продолжаем работу.
– Я вижу, что обнаружено 22 погибших. Выходит, что не хватает еще двоих?
– Так точно. Двоих: старшего лейтенанта Стешина и лейтенанта Кондратьева.
– Расскажи поподробнее о ситуации.
– Почти каждого бандиты добивали контрольным выстрелом. Ни у кого из наших никаких документов и форменной одежды не имеется. Все погибли в ходе боя, а затем их тела были перемещены на девять километров к югу и зарыты в каменистую почву на глубине сорок-шестьдесят сантиметров.
– Как ты считаешь, кто-нибудь из тех, чьи тела обнаружены, мог быть в селе Армут?
– Исключено. Место захоронения находится, как я докладывал, в девяти километрах от места боя, а там еще более тридцати километров до Армута. А если учесть, что со всех погибших бандиты сняли одежду и обувь и, конечно, захватили оружие и боеприпасы, то можно с уверенностью сказать, что после боя боевики разделились. Часть из них с помощью вьючных животных занималась перемещением убитых и их захоронением. Другая, большая часть, используя одежду, обувь, оружие контуженного майора Ветрова и его офицеров, которых наверняка ввели в бессознательное состояние с помощью наркотиков, организовали провокацию в Армуте.
– Что еще обнаружили?
– На месте боестолкновения обнаружили четыре пуговицы от обмундирования наших бойцов. Это еще раз подтверждает версию, что одежду с них снимали именно в том месте.
– Что думаешь делать дальше?
– Продолжать поиск на месте и работу по выявлению местонахождения противника.
– Что в Армуте?
– Работает следственно-оперативная группа. Обеспечивают их работу рота моей бригады и две роты внутренних войск. В селе бандитами убито пятьдесят шесть жителей, в том числе четырнадцать детей в возрасте от четырех месяцев до пятнадцати лет.
– Погибшие захоронены?
– Да. По обычаю их хоронили родственники и жители из соседнего села.
– Как считаешь, мог ли кто-нибудь спастись?
– Думаю, что да.
– Что в пользу этого предположения?
– Главная свидетельница – некая Багдасарова – оказалась живой и основной фигурой в деле при доказательстве вины майора Ветрова. Опрос, который провели среди жителей соседних сел и в первую очередь родственников погибших, которые проживают в других селах, показывает, что есть все-таки спасшиеся, но они так запуганы то ли бандитами, то ли просто жителями, что сидят, как мыши в норах…
– Что думаете предпринять?
– Работать: искать и бить террористов, а также найти свидетелей, нужных Ветрову, да и нам.
Глава 18. Госпиталь
Подмосковный госпиталь. Обычная металлическая кровать, тумбочка. Капельница с лекарствами и аппарат для переливания крови. На тумбочке – маленькая лампа, у кровати – небольшой коврик. На кровати – больной. Это майор Ветров. В палату заглянули медсестра и молоденький солдат-охранник, который был приставлен для охраны подозреваемого.
– Больной, к вам следователь из военной прокуратуры, – медсестра чуть посторонилась и пропустила невысокого молодого человека.
Он словно вырос из-за спины хрупкой медсестры:
– Здравствуйте. Если помните, я следователь Главной военной прокуратуры старший лейтенант юстиции Тозиловский.
– Здравия желаю. Это же вы меня допрашивали в тюрьме? – хмуро буркнул Ветров.
– О, вижу, у вас память, слава богу, восстановилась, правда, то была не тюрьма, а следственный изолятор, и я проводил опознание в присутствии понятых и свидетельницы Багдасаровой.
– Чего же это ты, старшой, зная о том, что я находился практически в бессознательном состоянии, проводил следственные действия? – еле сдерживаясь, спросил Ветров.
– Ну, во-первых, я вам никогда не тыкал…
Но Ветров перебил его:
– Для меня ты всегда останешься человеком, которому «вы» говорить нельзя.
– Я буду вынужден доложить о вашем отношении начальнику следственного управления генерал-майору юстиции Кононовичу. Это он подписывал постановление об изменении вам меры пресечения. Поэтому вы здесь, в госпитале, а не там.
– Брось, старшой! Изменил бы твой Кононович, если бы не другие, более умные люди…
– Я хотел вас допросить, но вижу, что лучше это сделать в другой раз. До свидания.
Ветров, не отвечая, смотрел в потолок.
Он мучительно пытался найти объяснение тому, что с ним случилось. Он уже понимал, что у него провал в памяти, и он никак не мог вспомнить, что породило этот провал. Он настойчиво словно пытал себя. Кто он? Что с ним случилось и где? Но ему от этого становилось еще хуже, мысли путались, и на глаза наползала пелена, которая обволакивала его мозг, и он словно провалился в темень тревог и мучений. Он задремал, но буквально через несколько минут четко увидел картину: Роман уговаривает отца принять предложение Василия Петровича Конюхова и вместе с Сашей Птицыным, Димой Емельяновым и, конечно, Романом и Мариной, в сопровождении приемного сына Конюхова, Анатолия, поехать на дачу.
Игорь Николаевич недовольно хмурится:
– Роман, ты же знаешь, что у нас в производстве уголовное дело по факту хищений в особо крупных размерах в комбинате, который возглавляет не кто иной, как Василий Петрович Конюхов.
– Отец, но вы же с Василием Петровичем давно знакомы, насколько я знаю, никогда не ссорились.
– В том-то и дело, что это так, – тяжело вздохнул Игорь Николаевич, – но ты не хуже меня понимаешь, как перестройка перестроила и многих людей. Нередко друзья становятся врагами.