Мажор для оборванца
Шрифт:
Как лодку назовёшь, с какой работы начнёшь – мне не нравилось промедление, но всё это было правда важно. Пришлось поставить свои планы на паузу, набраться терпения и подождать. Хотя бы возращения Пингвиньего начальника. Время пока что терпело.
При острой необходимости набить кошелёк я мог в пару звонков найти себе дело. Уже вечность подрабатывал на ремонтах, умел всё: отделку, включая гипсокартон, потолки, сантехнику, электрику, керамическую плитку, паркет-ламинат. Да что там уметь? Если руки из нужного места растут и в башке есть хоть капля ума, то этому делу быстро
Факультет ПГС – промышленное и гражданское строительство – дал мне в разы меньше опыта и полезных знаний, чем мой первый учитель – плиточник дядя Ваня. Но корочка имелась, я на неё много лет пахал, отказываясь от по-настоящему хороших возможностей. И слить все эти годы усилий вот так просто в унитаз? Нет, лёгкие деньги – это всегда хорошо, но мне хотелось надёжных, достойных, на долгую перспективу.
Уезжать далеко из города – а такие предложения были, и от фирм посолидней, не «Рогов и копыт» – в моём случае не вариант. Если с Ирой всё хорошо, её легко можно оставить заботам Пингвина, то вот Генка… м-да.
Ладно, чего загоняться. Работа рано или поздно найдётся, и тогда со свободным временем будет не очень. А значит, куй железо, пока горячо – решай вопрос с Генкиным Костиком. И, желательно, так решай, чтобы от Костика и мокрого пятна не осталось.
Прошло пару дней. Мы созванивались с Генкой, но звать в гости он меня не спешил. Я не напоминал – держал паузу, решал свои вопросы с личной жизнью, с работой. А сегодня – пятница как раз наступила – сделал решительный шаг на вражескую территорию. Приехал в их район, пошатался кругами. В барчике неподалёку оказался вполне сносный кофе и хороший саундтрек, к этому всему ещё и приятный бонус из телефончика скучавшей красотки. Ничего такой, улыбчивой, милой. Кристина заметно расстроилась, когда я уходил. Проводила меня взглядом до самой двери. Потом мешала кофе, вздыхала.
Через пару минут я ей перезвонил и пригласил прогуляться завтра по парку.
Следующий звонок я сделал, убедившись, что в окнах нужной квартиры горит свет.
– Привет, братишка. Как дела? Чем занимаешься?
Гена шмыгнул носом, и я мгновенно напрягся.
– Лук режу. Мы ужин готовим.
– Ой, как здорово. А я как раз в вашем районе. Хочу забежать, с парнем твоим, в конце-то концов, познакомиться.
Генкино молчание прозвучало многозначительно. Но делать его гейскую жизнь комфортной я не нанимался.
– Ну так что? Пригласите бедного родственника на ужин?
– К-хм… М-м… А может… Эй, Костя, постой…
Недолго я слушал шумы и шуршание.
– Здравствуйте, Даниил, – прозвучал в трубке чужой голос, и я поздоровался в ответ, хотя, если честно, не ожидал вот так запросто услышать этого Костю. А он тем временем продолжал: – Мы с Геной всегда рады гостям. Адрес вы знаете?
– Знаю.
– Тогда приходите. Будем вас ждать.
– Квартира шестьдесят четыре? – спросил я.
– Да.
Я набрал цифры на домофоне и услышал по телефону его трезвон.
– А я уже здесь. Открывайте.
– Гена, будь так добр, открой дверь, – ровным тоном произнёс Константин и обратился уже ко мне: – Буду рад познакомиться. Ждём.
Он
Я быстро пробежался по лестнице, лифт не стал ждать. У открывшего мне дверь Генки горели щёки, он явно смущался.
– Ну извини, сам виноват. Не стоило так долго своего Костю от брата скрывать. Это вам, – протянул я пакет.
– А что там?
– Загляни и узнаешь.
Генка с такой осторожностью заглянул в пакет, будто из него мог выпрыгнуть монстр и вцепиться ему в лицо. Раньше я бы над этим посмеялся, но сейчас свои мысли держал при себе. Моему появлению Гена радовался настолько несильно, что я бы сказал: он мне совсем не рад. И только увидев, что я принёс, брат в первый раз улыбнулся.
В детстве он обожал эти трубочки с кремом. Сладкоежка неисправимый. Я всегда отдавал ему свою порцию выпечки, мама и сестра ругались, боялись, что Крокодильчик растолстеет, но он оставался худым как щепка, в нём всё бесследно сгорало. Теперь он раздался в плечах, оброс мышечной массой, если и продолжал на вольных хлебах трескать сладости, то они его в толстяка точно не превратили. И вряд ли уже превратят, хотя выпечке он откровенно обрадовался.
– Ой, я их уже сто лет не ел.
– Я тоже, – ответил я и снял обувь.
Гена выдал мне тапки подходящего размера.
– Надевай, это мои запасные.
Размер обуви у нас с ним давно сровнялся. Но когда я уходил служить, Генка казался мне лбищем (по сравнению с самим собой в детстве), но так, лбом не слишком крупным. Сегодня взгляд в зеркало на нас двоих, стоящих рядом, подсказал, что чужие дети и собственные братья вдали от нас растут быстро.
Генка мои мысли будто прочитал.
– Мне уже двадцать, кстати.
– Спасибо, что сказал, а то я не знал.
Он хмыкнул.
– А я на всякий случай, вдруг ты забыл.
– А похоже?
– Похоже, Дэн, – ответил Гена без улыбки. – Я понимаю, что ты беспокоишься, но у меня всё хорошо. И я надеюсь, что оно так и дальше останется.
Я бросил взгляд в сторону кухни – оттуда шли восхитительные запахи, доносились звуки готовки. Открытая дверь позволяла слышать всё, о чём мы говорили. Генка об этом тоже, разумеется, знал.
– Пойдём, я тебя с Костей познакомлю.
Он всё ещё волновался, но уже значительно меньше. И я вдруг понял, что он боялся представлять не Костю мне, а меня Косте. Вафельные трубочки с кремом из нашего детства стали моим входным билетом в их дом, а до того, как он представлял моё появление здесь? Я внимательно посмотрел на брата. Что он там себе надумал? Что я пришёл устроить свару? Показать себя, не знаю, бешеным орком или гопником, готовым назло всем насрать в центре ковра? Даже если бы я хотел это сделать – это ничего бы не дало, кроме того, что наши с Генкой отношения бы пошатнулись надолго, а то и рухнули навсегда.