Мажор для оборванца
Шрифт:
Она говорила с такой горячностью, будто хорошо знала, что там у Генки происходит с личной жизнью. Запреты Пингвина не записи на скрижалях. Потому я спросил:
– Ты видела его, этого Костю? Встречалась с ними?
– Сейчас, погоди.
Ирка спросила у мужа, хочет ли он чай, и долго мне не отвечала. Я слушал их разговор, шум и шуршание, затем звук закрывшейся двери.
– Да, я вижусь с ними, – сказала сестра. – Мы иногда гуляем вместе: ребята, я и Антошка. Только Жоре не говори, сам знаешь, как неправильно он к этому относится. Так что да, я знаю Костю, и вижу,
– Не поругались, меня пригласили ещё заходить. А то, что этот Костя – преподаватель Гены, тебя тоже не беспокоит? Он ведь явно задурил Генке мозги.
Ира не сразу ответила.
– Гена всего лишь сильно влюблён. И он влюбился явно не потому, что Костя – его преподаватель. У них до того, как они стали встречаться, не было доверительных отношений. Гена – один из сотен студентов, не более того. Я знаю, с чего у них началось. Мне Гена рассказывал. Отношения между преподавателем и студентом я не одобряю, но тут что уж поделать. Что есть, то есть. Гена точно не одурманен. Не придумывай того, чего нет.
– Не подскажешь мне, что делать дальше, как Генку вытащить? – спросил я без особой надежды получить дельный совет.
– Не лезь в это, вот и всё, – сказала Ира. – Дай им жить своим умом.
– Смотреть на то, как Генка губит себя? Ты ведь понимаешь, где мы живём. Как к нему будут относиться, если узнают.
Чайник закипел, и она его выключила.
– Я понимаю, – сказала она. – Но и ты пойми. Гена всё это знает. Но Костя ему намного дороже, чем чьё-то мнение. В том числе твоё, хотя он тебя очень уважает.
А потом Ирка заговорила о том, что я никогда не любил, потому не могу понять, как это важно. И прочее бла-бла-бла. Сто раз от неё это слышал. Надоело до жути, и я поспешил завершить наш разговор.
Всё, что я придумал сделать – не отступать. Потому позвонил брату на следующий день, зашёл к ним днём в воскресенье, потом вечером в понедельник и вторник. Ходил к ним как на работу – вместо работы, которая упорно не подворачивалась.
Я очень старался, но в их крепости не нашлось ничего, ни одного камешка, который бы получилось выбить. Мы повторяли одни и те же разговоры, получали одни и те же результаты. Я уже отчаялся, стал сомневаться, что мне удастся сделать хоть что-то, когда слабое место нашлось.
– Ты не знаешь Костиных друзей и родни? Ни разу не встречался с ними? Это странно.
– Ничего странного, – ответил Генка и скрестил руки на груди.
Так я увидел мишень, в которую попала случайная стрела. Прямо в яблочко. Вот так бывает, а я уже думал сдаваться.
– А он случайно не прячет их от тебя? Верней, тебя от них? – спросил я с улыбкой.
Наш светло-синий Ромео нахмурился, закусил губу.
– Не говори ерунды, – твёрдо ответил, наклоняя голову, как молодой бычок.
– Да вроде как не говорю. Ирка его знает, и Пингвин видел, и даже малыш. Ну и я, конечно. Вся наша семья знает твоего Костю. А его родня знает тебя, ну или друзья? Или ты так, тот, кого надо скрывать даже от самых близких?
Костя
– Еда на столе, – сказал и ушёл.
Стрела попала не в одну цель – Костя двигался так, будто проглотил черенок от лопаты.
Через день Генка мне позвонил и очень довольным голосом – гордо – пригласил приходить в гости в субботу.
– Иру я бы тоже пригласил, верней, я её пригласил, но она не может прийти. Сам знаешь из-за кого. А ты обязательно приходи. Мы с Костей всякого вкусного приготовим. Его друзья будут. И брат сводный. Если хочешь, кого-нибудь с собой приводи. Девушку там или парня.
– Очень смешно, – сказал я, и Генка заразительно рассмеялся.
* * *
Теоретически я мог бы взять с собой ту же Катю или как вариант получше – Кристину, с которой встречался уже дважды, и к постели у нас если и шло, то маленькими шагами. Кристина оказалось девочкой весьма милой, Катя – горячей штучкой, но Ириной соседкой, а как сказал мудрый Пингвин: не стоит гадить там, где находится твой дом. Дом был Иркин, но для меня это означало, в общем-то, одно и то же. Лишние слухи нам нигде не нужны.
Мало ли как там повернётся, какая будет компания, какие разговоры. О том, чтобы взять с собой одного из старых друзей, даже самых проверенных, понятливых и надёжных, не шло и речи. Генка глупость сказал не тогда, когда предложил мне привести парня, а когда в принципе предложил кого-нибудь с собой привести.
Они собирали гостей на шесть вечера, я отправился к ним сразу после обеда. Решил помочь, а между делом – ну мало ли, тут как пойдёт. Шанс образумить Генку всё ещё оставался. Маленький, правда, но хоть какой-то.
Я пришёл как раз вовремя. Дверь открыл Костя – босиком, в вывернутой наизнанку футболке и джинсах. Генка находился в ванной и безуспешно пытался сдержать напор хлещущей из трубы воды. Как они умудрились свернуть кран – хороший вопрос. Учитывая внешний вид обоих и красное лицо Генки, чьей одеждой оставалось лишь мокрое полотенце на бёдрах, ответ я примерно представлял. И за конкретикой не стал бы гоняться.
– Надо перекрыть воду. Где у вас кран? – спросил я, и по пустоте в глазах Кости понял, что зря задал ему этот вопрос. – Счётчики где?
– Хм… На кухне, под раковиной.
Вода перестала хлестать, и витиевато ругающийся Генка вышёл в коридор в чём мать родила, ойкнул, увидев меня, и сбежал в спальню.
Костя, схватив плавающее в наполненной ванне полотенце и выжав его, принялся вытирать лужи с пола.
– До чего ж вовремя, а. Сегодня суббота. Где мы сантехника сейчас найдём?
Он делал то, что нужно, и задавал правильные вопросы. Даже не выругался ни разу, методично убирая последствия рукотворного наводнения. И хотя он не знал, где в квартире перекрывается вода, или знал, но забыл или не сообразил это сделать, обвинять его или смеяться над ним не хотелось. А вот Генке очень даже хотелось дать подзатыльника: пытаться сразиться с хлещущей водой, накручивая полотенце, вместо того чтобы вентиль двумя пальцами повернуть – разве я его этому учил?