Меч Господа нашего. Книга 5. Прелюдия беды
Шрифт:
Какаа смахнул грязным рукавом кровь.
– Хвала Аллаху, жив… Не суйся в развалины, там могут быть растяжки. Иди за мной.
Сержант достал из кармана упаковку бинта.
– На, перевяжись.
– Нет времени. Тиран должен быть здесь скоро. Иди за мной…
Вместе – первым шел Какаа с автоматом, вторым – сержант, который все еще держал винтовку за спиной, – они поднялись на второй этаж. Когда-то это был жилой дом и, наверное, – квартиры в нем немало стоили…
– Как с отходом?
– Машина будет нас ждать. Поторопись…
Какаа прохромал по коридору, заглянул
– Сюда!
Еще одна мина попала прямо в здание; хорошо, что не прямо над их головами. Здание содрогнулось, посыпалась пыль…
– Прыгай!
Прыгнул сначала сержант, потом сам Какаа. Минометная батарея хабр-гадир била по городскому району, била много южнее цели и сообщить об этом, приказать, чтобы перенесли огонь, навести минометчиков на правильную цель – было некому.
Они спрыгнули во двор. В любой момент мина могла прилететь и сюда…
– Давай туда!
– Подожди…
Сержант задержал своего вынужденного напарника, подтянул к себе.
– Ты чего?
– Надо перебинтовать. Нельзя так ходить…
– Нам надо идти!
– Ничего. Немного можно подождать…
Сержант Бунт начал перевязывать голову молодого африканца – и тут понял, что он ранен намного серьезнее, чем это казалось.
– Парень… с твоей головой… неладное дело. Тебе нужен доктор.
Раньше сержант думал, что осколок просто стесал кожу, отсюда и кровь, он думал это потому, что Какаа был на ногах, он мог говорить, ходить. Теперь же он понял, что осколок пробил череп и возможно, повредил мозг.
– Мне… не нужен доктор. Наша жизнь… в руках Аллаха, он не допустит моей смерти сейчас. И твоей тоже. Пошли… американец.
Они прошли двором, потом перебежали простреливаемую улицу, пробежали проулком и вошли в еще один двор. Бой здесь был не шуточный, это была не вялая перестрелка, это был настоящий огневой бой, где каждая сторона стремится не только остаться в живых и удержать свои позиции – но убить своего противника и выбить его с его позиций. Здесь точно были крупнокалиберные пулеметы, причем не один, а несколько. И тут же был танк, как минимум один. Сержант услышал рев его двигателя и понял, что то, что он принял за выстрелы безоткатки – на самом деле это выстрелы танковой пушки…
– Твою мать! Там танк!
– Они … не увидят нас. Ты должен… занять позицию, белый. Генерал будет здесь, и ты… убьешь этого палача. Иди… вон туда.
Морской пехотинец поднял голову – и увидел перед собой вонзающийся в небесную синь шпиль минарета.
– Откуда ты знаешь, что он будет здесь?
– Здесь… убежище одного… важного человека… авторитетного богослова… из других стран к нему ездят за… благословением. Они подогнали танк, потому что богослова охраняют сорок… шахидов, поклявшихся умереть, но не … допустить его пленения. Генерал приедет…на переговоры. Иди… белый… иди…
– Ты в порядке?
Какаа не ответил. Двигаясь медленно, как в замедленном кино, он начал строить баррикаду из обломков.
Твою мать!
Дистанция для американского снайпера была просто смешной – чуть больше трехсот метров. Проблема была в том, как потом уйти…
Винтовка
Накрывшись полотном из легкой ткани – это было почти излишне, боевики не боялись снайперов – он смотрел на то, что происходило внизу. Он занял позицию на минарете, поднявшись туда по разбитым ступенькам, которые могли и не выдержать спуска… а могли и выдержать. Это была самая высокая точка в районе, видимость была отличная. Тут же был старый мегафон с отрезанными проводами – раньше с его помощью собирали правоверных на намаз.
Они сражались севернее; отель «Олимпик», где состоялся самый страшный бой американской армии со времен Вьетнама, находился тремя милями севернее. Боевики хабр-гадир вели себя намного беспечнее, чем когда где были американцы. Они заняли позиции на улице и не особо стремились в бой. Большую часть работы выполнял танк. Старый, с пятикатковым шасси – Т55 или китайский Т59, со снятым пулеметом ДШК – он с частотой примерно раз в минуту выпускал куда-то снаряд – и улица взрывалась приветственными криками на сомалике. Чуть в стороне стояли несколько машин, в том числе внедорожники с крупнокалиберными пулеметами – но они в бою не участвовали…
Окружения не было, и сержант знал: те, по кому сейчас долбит танк, в принципе могли бы и уйти. Но нет, не уйдут. Потому что тогда они потеряют уважение других и их рано или поздно убьют, не сейчас, так потом. Здесь уважение играло очень важную роль, местные были настоящими упёртыми сукиными сынами и своеобразная, но ярко проявляющаяся для них честь была дороже жизни.
Сержант нацелился на долгое ожидание – но долго ждать не пришлось. Караван машин – вперемешку джипы и пикапы с пулеметами – показался на улице. Они появились как бы из-за спины сержанта, он внезапно услышал шум двигателей, а потом и увидел останавливающиеся машины. И испытал страх.
Машины остановились, перегородив улицу. Он взял одну из них на прицел… прицел был старым, но в отличие от современных, он имел очень широкое поле зрения. Для выполнения такого задания – это было весьма и весьма кстати.
Начали вылезать люди, вооруженные боевики, занимая улицу. Джинсы, замотанные цветастыми платками лица и черные противосолнечные очки, последний писк моды. Их начали массово носить, подражая американцам, а теперь это было модно еще и потому, что обладатель их как бы намекал, что он их снял с убитого американца.
Вот только проблема была в одном. В том, что это была охрана Айдида, сомнений не было – очки на всех. Вот только как распознать цель, если на рожах у всех – одинаковые очки на полрожи, а?
Об этом он не подумал. И те, кто отправлял его на задание – тоже об этом не подумали. Когда они охотились на Айдида, обеспечивая безопасность миссии UNOSOM II – у них были агенты, были наводчики. Именно один из наводчиков, наклеив на крышу машины крест из черного скотча – вывел их к отелю «Олимпик» и тогда то и началось все это г…о. А сейчас – что делать?