Меч и Крест
Шрифт:
— Крест Андрея Первозванного?! — возбужденно завопила Маша так, что обе ее напарницы непроизвольно отступили на шаг. — Значит, это правда?! А все еще смеялись над Лохвицким!!!
— Над кем? — дернулась Чуб.
— Согласно преподобному Нестору-летописцу, — неожиданно завелась Ковалева, — в первом столетии нашей эры в Киев пришел апостол Андрей Первозванный и, водрузив тут крест, сказал: «Видите горы эти? На этих горах воссияет благодать Божья. И будет город великий, и много церквей Бог здесь воздвигнет». И все сбылось! Хотя все
— А это, типа, круто? — нервно спросила Чуб, смятая таким неожиданным переходом на высокоинтеллектуальные темы.
— С точки зрения туристического бизнеса — очень круто, — подтвердила Катя. — Только это никто никогда не докажет, поскольку вещественных доказательств нет.
— Есть! — фанатично провозгласила Маша. — В 1832 году археолог Лохвицкий и митрополит Евгений произвели раскопки между Андреевской и Трехсвятительской церквями и нашли сосновую жердь, которая, по их мнению, была остатками того самого первого креста!
— Мой крест был железным, — хмуро уточнила Катерина. — И не «между», а прямо на месте Андреевской.
— Выходит, лох — твой Лохвицкий! — прыснула Чуб.
— Значит, — нисколько не утратила пафос Маша, — это было не позже 1215 года, до того как князь Мстислав построил там церковь Воздвижения Святого Креста!
— Наверное, — неуверенно согласилась Катя. — Тот мужик, который меня пытал, был в кольчуге, типа ваших богатырей.
— И что он от тебя хотел? — задала наводящий вопрос студентка.
— Да откуда я знаю! Говорил: не дай осквернить святое, скажи, оно это или нет. А что оно, что святое…
— Святая гора! — с пафосом объявила Ковалева.
— А он что, на нее пописать хотел? — заржала Даша.
— А потом, — не унималась Маша, — твой муж, профессор Прахов, нашел некую вещь и отдал ее в Свято-Печерскую лавру? Что это за вещь?
— А я откуда знаю! — заныла Катя. Ей ничуть не меньше Маши хотелось разгадать вещий смысл своих странных провалов в прошлое, но Катерине казалось, что студентка исторического факультета подходит к трактовке ее видений со слишком уж академической точки зрения. В то время как крест наверняка означал какой-нибудь «конец прошлой жизни», а ссора — «скорый успех в делах».
— Хорошо, — не сдалась настырная историчка. — А где он его нашел?
— Кажется, — тщательно напряглась виртуальная «жена профессора», — я что-то кричала про Кирилловские пещеры.
— Пещеры под Кирилловской церковью? — потряслась Ковалева. — Все правильно! Прахов руководил ее реконструкцией. Но это же…
— Это же там, где сатанисты девушку убили! — эхом откликнулась Чуб.
— А он работает в одной бригаде с моим отцом!
— Кто, Прахов? — окончательно запуталась Катя.
— Парень с кольцом! Как я сразу не вспомнила! — Маша презрительно шлепнула себя ладонью по лбу. — Он был там еще в первый день аварии.
— Но разве можно быть одновременно рабочим и организатором выставки? — засомневалась Катерина.
— С твоим отцом? — задохнулась Чуб. — Так ты его знаешь? Близко? Давно?
— Папа знает, как его найти! — Маша азартно кинулась к ушастому телефону. — Ой, мама! — вспомнила она внезапно. — Я ведь не ночевала дома!
Несчастная зависла с телефонной трубкой в руках, тщась понять: как она, с роду не приходившая позже положенных 23.00, могла забыть, что люди в принципе имеют такую странную привычку — возвращаться домой по вечерам?
— А ты скажи, что у тебя в гостях ужасно голова разболелась, ты на секунду прилегла на диван и сама не заметила, как заснула. Или скажи, что звонила, но постоянно попадала не туда. Или что у меня в деревне дедушка Чуб умер и ты не могла меня бросить. А телефон там только на почте, а почта закрыта. Дедушке ведь уже все равно, а тебе надо, — с ходу предложила три варианта спасения Даша.
Маша обреченно качнула головой и набрала номер:
— Это я, мам…
— Проститутка! — немедленно донеслись до невольных слушательниц отголоски чужой булькающей и захлебывающейся истерики. — С цепи сорвалась! Ты знаешь, что из-за тебя… Твой отец… А ты…
— Мама! — истерично ойкнула Маша. И нажав черную клавишу, посмотрела мимо них плоскими остекленевшими глазами.
— Да плюнь ты на нее, — заквохтала Чуб.
— Мой отец арестован за убийство, — страшно сказала Ковалева. — Этого не может быть. Я должна ехать домой.
— Я с тобой! — вскинулась Землепотрясная.
— Нет.
— Гена тебя отвезет. Машина у входа, — быстро предложила Катерина.
— Только позвони. Обещай, что позвонишь через час! — вцепилась в Машин рукав Чуб.
Ковалева потерянно кивнула — не Даше, а черной телефонной трубке, на спине которой висела клейкая бумажка с номером.
— И помни, — убежденно сказала Катя, — у тебя есть друзья. Даже если твой отец действительно в тюрьме, я разрушу ее вот этими самыми руками!
Едва лишь за Машей всхлипнула входная дверь, Даша подскочила к тонконогому бюро, придавленному тяжелой книгой Киевиц, и не садясь принялась судорожно перелистывать ее, выискивая вожделенную Присуху и постукивая ногой от нетерпения.
— Что ты делаешь? — свела брови Катя.
— Нашла! — издала хриплый возглас Чуб. — Муся правду сказала, их тут до фига и больше! — И принялась читать, водя взбудораженным пальцем по строкам.
— Что ты там ищешь?
— Знаешь, — деловито сообщила ей Даша, — у меня, как и у Маши, собственных проблем по горло… Есть одно дело на сто миллионов!
— На сколько?
— Очень важное, — не стала делить гиперболу та. — «Заклятие девственницы о супружестве». Во прикол! Только тут я, боюсь, уже пролетела.