Меч и щит
Шрифт:
— Как?..
— Просто, — улыбнулся он, вытирая со лба пот, смешанный с кровью от пореза. — Мы подплыли к Гуле еще утречком и стали против нее на якоре, дожидаться, значит. Только гляжу я на берег, и чего-то там не так, вот только не пойму что. А потом меня как громом поразило — тишь там полнейшая, словно вымерла деревня. Но ведь нет, дым-то из труб тянется, стало быть, там кто-то все же есть. Ну я и решил разведать. Отправил туда на лодке Глума и Генри на случай, если разбойники устроили засаду. Парни, значит, высадились, зашли в ближайший дом, где явно кто-то был, и вскоре выбегают на берег и отчаянно машут нам, подплывайте, мол. Ну мы подплыли и осторожно высадились, и тут Глум с Гейри, не говоря ни слова, потащили меня в тот же дом, дескать, сам все узнаешь. Ну а там нас встречает баба зареванная, говорит, что из исконных антландок. Мужа ее убили, когда северяне захватили остров, а ее и других женщин оставили в живых и сделали наложницами ярловых дружинников. А сегодня перед рассветом все дружинники ушли по дороге к Илувеллиру, где собирались дать бой «мальчишке Фюрбранду». Выслушал я это, выхожу на крыльцо и говорю ребятам: так, мол, и так, поджигать Гулу более не требуется. Ну а те подняли крик: что же получается, такая битва, да без нас, позор и все такое. Ладно, говорю им. Раз уж нас поставили обслуживать баллисты, найдите тут повозку и погрузите на нее хотя бы одну баллисту и горшки, тогда наше прибытие на поле боя не будет нарушением приказа. И надо же — они все так и сделали, и хорошо, что в Гуле нашлись кое-где по дворам лошаденки, а то бы ребята сами впряглись в оглобли, так им хотелось поучаствовать в «славной битве». Ну а когда мы подъехали, я сразу приказал, не снимая с повозки, заряжать и — «Файр!». — Он ухмыльнулся, точно воспроизводя мою интонацию. — А тем, которые не стреляли, велел ударить по северянам с тыла. Сам же остался с Глумом и Гейри защищать баллисту в случае, если северяне попробуют напасть и уничтожить ее. Но теперь опасности нет, и я решил, что пора доложить о случившемся. Надеюсь, принц не сочтет, что я нарушил приказ? — Он вопросительно посмотрел на меня.
К тому времени, когда он закончил свой рассказ, было покончено и с сопротивлением северян. Мы преследовали их по всему острову, пока не стемнело, и с рассветом уцелевшие стянулись на каменистый мыс в восточном конце острова, где и выстроились «ежом» для последнего боя, который я им, впрочем, давать не собирался, и они это прекрасно понимали. Они стояли там с угрюмыми лицами, крепко сжимая мечи, копья и топоры, отлично зная, что сейчас произойдет: сначала мои стрелки будут спокойно расстреливать их с коней поверх голов загородившей выход с мыса фаланги, а потом, когда варварам надоест умирать бесславной смертью и они бросятся на нашу стену из щитов, их примут на копья гоплиты и… все будет кончено.
Но я все еще сидел на неподвижном Угольке, не подавая семана. Что-то мешало мне отдать роковой приказ и разделаться с последними пришельцами. Не жалость, нет, никакой жалости к врагам — пусть даже храбрым врагам — я не испытывал. Скорее, мне была небезразлична судьба несчастных женщин, которым предстояло овдоветь вторично, и еще вопрос, найдут ли они других мужей из числа своих соотечественников с материка. А заселять остров надо, иначе его снова захватят какие-нибудь морские разбойники или чрезмерно прыткие соседи.
Вот эти-то соображения и побудили меня спрыгнуть с коня и пройти меж расступившихся воинов к рядам северян. Не дойдя до них шагов тридцати, я остановился и крикнул:
— Есть среди вас ярлы?
Вперед вышел рослый широкоплечий воин лет сорока, с кудлатой черной бородой и тяжеленными кулаками, заставлявшими гадать, зачем ему нужны висевшие по бокам меч и топор.
— Я — ярл Хаки, сын Гьюки. Ярл Бьерн пал на Илувеллире, а ярлы Свейн Голоногий, Мейти, Ракни, Фроди и Эйстейн отправились в викинг, и, если бы этого не случилось, тебе ни за что не удалось бы нас победить.
— Что пользы говорить о том, что могло или не могло быть, — пожал плечами я с равнодушным видом, хотя отлично сознавал правоту Хаки. — Меня больше занимает, что будет, а чего не будет. Будет ли бой до последнего человека или мне не придется убивать столько храбрых воинов? Я лично не хочу убивать их, но примут ли они пощаду?
— Смотря кто ее дает, — отозвался ярл, глядя на меня исподлобья.
— Тот, кто может это делать, наследный принц Антии Главк. Фюрбрандер, — добавил я для полной ясности.
Хаки оглянулся на своих воинов и, видимо, прочел в их глазах согласие, так как, повернувшись обратно ко мне, он уже другим тоном (торгашеским, что ли?) спросил:
— Каковы же будут условия?
— Обычные, — снова пожал плечами я. — Ты получаешь остров в наследственное владение с обязательством защищать его и лежащий за ним берег Антии от нападения морских разбойников. В этом ты и твои люди можете всегда просить у меня помощи, я окажу ее, но и вы должны будете помочь мне оружием, если я попрошу об этом. Остальное — мелочи: признание антиек женами, хотя бы и побочными, а не наложницами, уплата вергельда за тех убитых антов, смерть которых не отомщена гибелью твоих людей, и прочее в том же роде. Думаю, это справедливо.
Хаки снова посмотрел на своих людей.
— Ты хорошо говоришь, — оценил он, — в твоих словах видна мудрость человека высокого рождения. Для нас не будет позорным присягнуть на верность тебе. Обнажи свой меч.
Я выполнил его просьбу. Хаки подошел ко мне и, взявшись за клинок, произнес слова клятвы, какую у них на севере дают при вступлении в дружину. И то же затем проделали один за другим его воины, все девятьсот двадцать шесть.
Ясно, что к концу этой церемонии я несколько поустал, но утешался мыслью, что матери теперь будет не в чем меня упрекнуть. Кажется, на сей раз я поступил достаточно разумно и дальновидно, даже на ее вкус. Об этом я и думал, щурясь от ярких лучей заходящего солнца, когда последний из северян принес присягу и тем самым поставил точку в истории моего похода на Антланд.
Догоравший костер выбросил язычок пламени, я отвернулся и зевнул. Пора, пожалуй, и в Страну Снов. Чтобы путешествие прошло гладко, я дотянулся до бурдюка и допил оставшееся вино.
Глава 8
Но сон мой никак нельзя было назвать спокойным. Не успел я смежить веки, как передо мной предстал точно наяву знакомый бронзовый дракон, но только живой, словно вылезший из болота, куда я кинул его обезглавленную — статую, или, что вероятней, сошедший с бронзового квадратика, что выпал из-за пазухи убитого вратника. Последнее сравнение подкреплялось тем, что поперек драконьей морды проходил шрам, словно оставленный ударом меча. Но самое удивительное, что я встретился с чудовищем не один — рядом со мной стоял, подбоченясь и положив руку на рукоять своего оружия, Мечислав. Несмотря на свой воинственный вид, он растерянно оглядывался кругом, словно не мог понять, где очутился. Мне же такой сон был не в диковинку, я сразу сообразил, чем он вызван. Увлеченный беседой с Мечиславом, я забыл выбросить бронзовый квадратик в реку. Будем надеяться, что прикосновение холодного железа свело на нет вложенную в этот знак магию. Главное — не подавать вида, будто мне страшно; помнится, Дион говорил, что колдуны убивают больше страхом, чем магией. И поэтому я, подобно Мечиславу, подбоченился с гордым видом и вызывающе плюнул в сторону дракона. Это вывело его из равновесия и заставило прервать игру в гляделки.
— Сын Погибели! — прошипел он.
— Ты к кому из нас обращаешься? — спокойно осведомился я. — Ко мне? Или к нему? — Я кивнул на Мечислава. — Твои бездарные слуги титуловали так нас обоих. Навел бы ты порядок в наименованиях, что ли, а то нас и без того вечно путают. И вообще, что тебе от нас нужно?
— Сыны Погибели! — забрызгал ядовитой слюной дракон (только не спрашивайте, откуда я взял, что она ядовитая, знал и все). — Вы посланы уничтожить меня, но я — Князь мира сего, и в нем нет равных мне по могуществу. И я сам погублю вас, всех вас, и чем больше вас соберется, тем вернее я избавлюсь от несущих мне гибель.
— Да-а? — протянул, вступая в разговор, Мечислав. — Вроде у тебя пока не очень-то получалось. Если это твои ребята напали на нас в святилище Свентовита, то тебе лучше поискать кого поспособнее. Я бы и один с ними справился, а на пару с братом мы их скосили, словно худую траву. Даже скучно!
Дракон злобно оскалился.
— Не волнуйся, долго ждать вам не придется, да и скучать не дам. Я буду постоянно наращивать мощь своих ударов, и любой из них может стать для вас роковым. Но сколько бы усилий вы ни прилагали, сколько бы вы ни уходили от смерти, мой последний удар все равно будет для вас гибельным!