Меч и щит
Шрифт:
— Да мы просто сами не захотели их завоевывать, — заявил Мечислав, — они и тогда уже были сплошь разбойники, развратники и растлители. Мы оберегали свою молодежь от их тлетворного влияния!
— Как бы там ни было, — дипломатично не стал спорить Фланнери, хотя возразить можно было, хотя бы напомнив, что ромеи в конце концов стали гегемонами, — главное, что Сила недолго пребудет с нами, надо отвоевать себе место под солнцем, пока она еще есть, а нас, повторяю, мало. Однако Пророчество предвещает, что Силы этой нам вполне хватит…
— Опять ты про это клятое Пророчество… — покачал головой я. — О чем хоть
— Да вы наверняка тоже его знаете, — снизошел до объяснения Фланнери. — «Балладу о Мореглотах» слыхали?
Нелепый вопрос. Кто ж ее не слыхал? По-моему, ее знал любой ребенок в любой стране от Туманного до Прозрачного моря, и поговаривали, что даже в Джунгарии ее перевели и читали детям тамошнего императора. Очень милая сказочка, пусть даже и несколько растянутая для детского стишка. В младые годы я с большим удовольствием слушал, как Мелен пел ее в большой зале замка Эстимюр, под взрывы смеха всех присутствующих, включая монархов. Вопрос Фланнери был просто нелеп, о чем я и уведомил его.
Тот с улыбкой извлек из сумки на поясе обрывок пергамента:
— А что вы скажете об этом?
Мы с Мечиславом по очереди изучили кусок старого свитка. Его расчерчивали двенадцать строк рунического письма, судя по всему, какие-то стихи, вероятно, заклинания, ибо что же еще пишут рунами?
— Верно, но не совсем, — поправил меня Фланнери. — Рунами записывают еще и пророчества. И то, что вы видите перед собой, — отрывок из Пророчества Масмаана, сделанного в Годы Бедствий, то есть около трех тысяч лет назад.
— Ничего себе! — присвистнул я. — Интересно, что же такого предсказал тот легендарный маг? И на каком языке он, кстати, изъяснялся? Ведь если я правильно понял Ашназга, изложи он свое пророчество в стихах на языке богов, то это было бы уже не пророчество, а заклятие. А Масмаан, насколько я помню, славился именно своими заклятиями.
Фланнери посмотрел на меня с новым интересом.
— Я вижу, ты знаком с древними легендами и кое-что понимаешь в Искусстве. Тогда, наверное, ты не очень удивишься, если я скажу, что начальные строки этого пергамента в точности повторяют первые три строфы баллады, или, правильнее сказать, в балладе повторяются первые двенадцать строк из пророчества Масмаана. Ну-ка, кто помнит, что в них говорится?
— Три королевских сына, — прочел наизусть я, — А с ними ведьмин сын, Решили для почина Все море проглотить.
— Решили и немедля вскочили на коней, — подхватил Мечислав. — Поехали поспешно туда, где потеплей.
— Те королевских три сынка. При чем тут ведьмин сын? Себе добыли три клинка, Но меч держал один, — заключил Фланнери. — Рад, что у вас хорошая память, поскольку говорится в этом пророчестве не о ком-нибудь, а о нас с вами, и мы, таким образом, получаем то, что редко кому дается задаром, — возможность узнать свое будущее.
При этих словах мы с Мечиславом дружно рассмеялись и долго не могли остановиться.
— Ой, не могу, — держался за живот Мечислав, — выходит, это мы совершим все те подвиги? И какое же море нам предстоит проглотить? Давай уж выберем какое-нибудь поменьше, а то еще, чего доброго, лопнем от натуги!
— Выбирать не приходится, — ответил с серьезным видом Фланнери. — Раз в пророчестве сказано «Поехали туда, где теплее», значит, нас ждет путь на юг.
— То есть к Прозрачному
— Слушай, ну не веришь же ты и в самом деле во всю эту чушь?! — взорвался Мечислав. — Это ж надо такое придумать: «Баллада о мореглотах» — пророчество, да притом о нас. Из чего это видно? Ладно, допустим, сын ведьмы — это ты, Фланнери. Два королевских сына — это мы с Главком. А кто же третий королевский сын? Нескладно получается, дорогой братец! А ведь дальше там еще круче…
— Прежде всего не забывай: баллада — всего лишь перевод древнего пророчества, которое ошибочно воспринималось как детские стишки. А в нем сказано четко: «Тру ранин сунум», то есть три сына цариц, или, если угодно, королев. Уточнение, как мне кажется, весьма существенное! А что до того, где третий… Думаю, если вы взглянете на потолок, то увидите там именно его…
Глава 19
Мы с Мечиславом дружно подняли глаза к потолку, но опоздали. Неясное зеленое пятно, которое я принял за признак сырости в комнате, уже отделилось от межбалочного промежутка на потолке и, упав среди нас, превратилось в рыжего паренька в коротком зеленом халате, схваченном на талии черным поясом, и зеленых же штанах, заправленных в мягкие коричневые сапожки высотой до середины голени. Его округлое, с мелкими чертами лицо было той же чеканки, что и наши с Мечиславом и Фланнери, но в то же время обладало неповторимыми отличиями: точеный нос с горбинкой, закругленный, но твердый подбородок, пушистые, как у девушки, брови над характерными для детей Глейва золотистыми глазами.
Новоприбывший нахально уселся, скрестив ноги между Фланнери и Мечиславом, и не без иронии посмотрел на меня. Мечислава его внезапное появление заметно потрясло, меня, не буду скрывать, тоже, но я быстро взял себя в руки и решил поставить нахала на место, благо способ к тому имелся, и, возможно, не один.
— Если я не ошибаюсь, мы видим перед собой сына Альвивы, — спокойно произнес я. — Ну так представься же, братец родимый, будь любезен.
Малец в зеленом вздрогнул, и его правая рука нырнула в левый рукав халата.
— Будь ласка, не хватайся за ножик, — посоветовал оправившийся от потрясения Мечислав, — тем более что, ежели брат прав, твой ножик ни в кого из нас не попадет.
— Да я им с пятидесяти шагов мухе в глаз попаду, — заносчиво объявил малец, который, сообразил вдруг я, мог считаться мальцом только в сравнении с такими великанами, как мы с Мечиславом, не говоря уже о долговязом Фланнери. А так ростом он был три и три четверти локтя.
— В муху, может, и попадешь, — сказал я, — шагов так с двадцати, а вот в нас — нет. Во всяком случае, если твой клинок — брат моему. — И я, не вставая, резко выдернул меч из ножен, собираясь чиркнуть им по шее нахала, если он окажется не тем, за кого мы его приняли. Малец, в свою очередь, столь же отработанным движением выхватил из рукава кинжал, похожий на мой меч, только с лезвием длиной в под и короткой черной рукоятью. Его клинок отбил бы мой, но… наши клинки так и не соприкоснулись.