Меч королевы
Шрифт:
– Верховых у северян меньше половины, и немногие из них на лошадях, и лишь единицы могут равняться с худшими из наших. Стало быть, наше число можно по меньшей мере удвоить, только за счет коней. Ибо они дамарцы и будут сражаться за Дамар так же яростно, как люди.
– Да, – отозвалась Харри.
Днем останавливались ненадолго, ослабляли подпруги, чтобы дать коням подышать, и ели хлеб и сушеное мясо, запивая водой. По ночам разбивали лагерь под защитой кустов и выступов сланца и разжигали неприметный костерок, только чтобы выварить ужасное сушеное мясо до чуть более съедобного состояния. Потом заворачивались в одеяла и засыпали, не сходя с места. С ними шли несколько охотничьих котов и с дюжину собак, но сейчас некогда было использовать их умения. Наркнон следовала за Харри по пятам
Ночи стояли ясные и тихие, и предсказатели погоды не обещали внезапных шквалов. Окраины Дамарских гор славились непредсказуемой погодой. Запертые крутыми склонами в узком ущелье, горные грозы внезапно находили путь на более плоские земли, где могли бесноваться в свое удовольствие.
Корлат не пытался сразу попасть в сердце северных гор и ущелье Бледфи. Его войско пересекло узкий гребень за Городом и рысью двинулось вдоль изгиба гор, по кислой песчаной траве и каменному крошеву. Поначалу рельеф вынуждал их ехать почти прямо на север, затем они стали все больше забирать по дуге к западу, и вскоре ехать вечерами уже приходилось против солнца. Часто по утрам, пока вокруг еще лежал туман, сползавший в лагерь с горных отрогов, откуда ни возьмись появлялись группки всадников или даже одинокие верховые. Но Корлат, казалось, всегда ждал их, и они всегда знали, что сказать караульным, чтобы пройти. Таким образом ряды армии понемногу росли. Время от времени Харри слышала среди незнакомцев женские голоса, и это ее радовало. Она часто потирала пальцем синий камень в рукояти Гонтурана и думала о мече, который не мог носить мужчина.
– Мы не ожидали увидеть столько женщин, – как-то сказал ей Матин. – Немногие сражались вместе с нами на людской памяти, хотя во времена Аэрин было по-другому. Но я думаю, многие отцы отпускают к нам своих дочерей, которые и не помышляли о войне, пока не услышали о Харизум-сол и возвращении Гонтурана.
Со многими женщинами Харри познакомилась. Особенно после разговора с Матином, поскольку начала чувствовать некоторую неловкую ответственность за них. Несколько раз видела Сенай – та носила починенный кушак с гордостью. Харизум-сол спрашивала у женщин их имена, когда выпадал случай, и они торжественно отвечали. И часто выказывали ей уважение, прикладывая тыльную сторону ладони ко лбу. И ни одна не спрашивала, как ее зовут, даже когда Харри ходила без Гонтурана и выглядела как любой взъерошенный солдат. Ее знаменитые волосы были убраны под шлем.
Большинство тех, кто примкнул к войску Корлата уже в походе, не носили ни меча, ни кушака. Эти люди провели всю жизнь в собственных деревнях, на собственных фермах или в собственных лавках и никогда не посещали Лапрунские игры. При этом они не считали себя обделенными.
Однажды вечером войско спустилось в небольшую долину, где их ждало около сотни незнакомцев, все верхами, с несколькими вьючными лошадьми и охотничьими зверями. Корлат выехал вперед с громким приветствием, и такой радости Харри не слышала в его голосе с того дня, как они выступили на север. Всадник во главе отряда выехал ему навстречу, они схватили друг друга за плечи, а их кони неловко столкнулись боками и скосили друг на друга глаза. Затем от нового отряда отделился третий всадник и присоединился к Корлату и его другу.
– Мурфот и его сын Терим, – пояснил Матин Харри на ухо. – Мурфот – один из друзей старого короля, хотя старше нынешнего всего лет на десять, не больше. Он мог бы стать Всадником, если бы пожелал, но предпочел остаться дома и присматривать за своими землями, и у него весьма неплохо получилось. Некоторые из наших лучших коней – от него, а уж о кормовом зерне и говорить нечего.
– Мы, Всадники, – вставил Иннат, сидевший по другую сторону от нее, – как ты могла заметить, в основном четвертые сыновья, так или иначе без гроша. Или неисправимые бродяги вроде Матина. Но Мурфот теперь, когда пришел на помощь своему королю, может привести с собой восемьдесят человек. – В голосе Инната, при всей его беспечной гордости, прозвучала почти тоска.
Харри припомнила отцовские слова: «Понимаешь, у тебя нет ни гроша». Казалось, десятки лет прошли с тех пор.
Терим оказался ровесником Харри и, когда они с отцом пришли посидеть у королевского костра, подошел к ней и опустился на землю рядом, скрестив по-горски длинные ноги. Она посмотрела на гостя, а он посмотрел на нее. Взгляд у него был вопросительный и, к ее смущению, с оттенком почтения.
– Я победил на Лапрунских играх три года назад, – сообщил юноша, – но, когда пришла очередь биться против Корлата, я и за меч как следует взяться не успел, а мой кушак уже оказался на земле. – Он стукнул кулаком по рукояти меча. Клинок звякнул, воткнувшись в землю. – Отец все равно дал мне Тексун. Говорит, никто никогда не мог держать меч против Корлата. Однако тебе это удалось. – Глаза его сияли в свете костра.
Харри задумчиво провела пальцем по аккуратному шву на своем кушаке, тщательно наложенному под обещанным руководством Матина.
– Я его не узнала… мне в голову не пришло. И он позволил мне скрестить с ним клинки. И когда я поняла, что он все это время поддавался, я… взбесилась… – Она помолчала. – Я сама удивилась.
Она нахмурилась, припомнив ужасную головную боль, терзавшую ее бульшую часть того дня, а затем еще более ужасную тошнотворную дрожь. Казалось, она началась за глазами, где гнездилась боль, и прокатилась по всему телу, когда она срезала шарф и увидела лицо своего противника. Хотя никто не назвал ее багой за порез в уголке Корлатова рта.
Она встретила взгляд юноши несколько сочувственно и призналась:
– Не такой приятный опыт, как может показаться.
Терим негромко фыркнул от смеха:
– Да уж, верю.
А Харри взглянула через костер туда, где Корлат сидел с Теримовым отцом, и обнаружила, что король наблюдает за ней. Интересно, слышал ли он ее последние слова?
11
В долине, где они встретили Мурфота, поставили первый нормальный лагерь. В ту ночь все охотничьи звери вышли на промысел, и все, а не только отдельные Всадники получили свежее мясо на ужин. Поставили и королевский зотар. Хотя королевским в нем был только размер. Сшит он был из простой ткани тускло-песчаного цвета, и дверью ему служил всего лишь матерчатый клапан. Внутри имелось несколько ковров, крюки на боковых шестах для ламп, но и все. Хотя над шатром гордо развевалось черно-белое знамя. Король с Мурфотом и большинство Всадников, включая Инната и Матина, спали в зотаре, Харри долго лежала без сна, прислушиваясь к дыханию остальных. Когда над головой нет отражающего звук потолка, дыхания соседа не слышно. Она скучала по звездам.
На следующее утро завтракали за длинным столом, таким же, как тот, за которым она впервые увидела Всадников. Собрались все те же и еще несколько человек из присоединившихся к войску в последние дни. Корлат объяснил ближайшие задачи. Они снова заберутся в горы и выйдут на высокое плато, где лежит Озеро Грез и где живет Лют. «Лют?» – подумала Харри. Хребет достигал наибольшей ширины там, где круче всего уходил на запад. Большая часть войска в горы до самого места встречи не полезет, но растворится в лесу маленькими группами и притворится невидимой. До сих пор Корлат и его разведчики полагали, что их не выследили. Харри моргнула и задумалась, не являлись ли утренние туманы, целыми днями висевшие в виде некоей тусклой дымки, не просто причудами местной погоды. Сам Лют, как ей рассказал в перерыве Матин, пока слуги вносили горячий маллак, умеет видеть такое, что не в силах понять даже Корлат, и король хотел встретиться и поговорить с ним. Однако Лют никогда не покидает своих земель, поэтому искать его необходимо там.
– Лют утверждает, что воздух низин сбивает его с толку, – сказал Матин и неровно, по-горски пожал плечами. – Нам не понять. – Он взял свою чашку.
– Да, но кто такой этот Лют?
Наставник рассматривал ее со своим фирменным непроницаемым лицом.
– Никто не знает. Лют – это… некто, живет в горах, видит вещи – вроде того, как видят некоторые из нас, когда мы пьем Милдтар. Он здесь уже очень давно. Никто не помнит, когда Лют пришел или когда он не жил на своей горе.