Меч Королей

Корнуэлл Бернард

— Если присоединимся к их драке, — сказал мне Финан, — то получится, мы дерёмся за мальчишек Эдгивы.

Я кивнул.

— Верно.

— Боже милостивый, зачем? Я думал, ты поддерживаешь Этельстана!

— Так и есть.

— Тогда...

— Есть три претендента на трон Уэссекса, — перебил я. — Этельвирд, Этельстан и Эдмунд. Разве не имеет смысла двум из них объединиться, чтобы справиться с третьим?

— А когда он будет побеждён? Что делать этим двоим?

Я пожал плечами.

—

Мальчишка Эдгивы ещё младенец. Витан ни за что его не изберёт.

— Значит, теперь мы сражаемся за Эдгиву?

Я долго молчал, потом покачал головой.

— Нет.

— Нет?

Я ответил не сразу. Я вспомнил предзнаменование Финана, его видение моего нагого трупа в ячменном поле, а потом вспомнил мёртвого лебедя, лежавшего в сточной канаве со сломанной шеей. Я подумал, это тоже знак, если они вообще существуют, и в этот миг услышал хлопанье крыльев. Я поднял взгляд и увидел двух лебедей, летящих на север. Тор посылал мне знак, яснее ясного. Иди на север, возвращайся домой, не медли.

Что я за глупец! Возомнил, будто могу возглавить мятеж Кента против Уэссекса! Победить Этельхельма с кучкой драных кентцев и горсткой воинов из Нортумбрии? Да, это гордыня, подумал я, просто глупая гордыня. Я — Утред Беббанбургский. Один мой скальд, из тех, что сочиняют песни для зимних ночей в беббанбургском зале, всегда называл меня Утред Непобедимый. Верил ли я ему? Меня побеждали достаточно часто, хотя судьба была добра ко мне и всегда давала возможность отомстить. Но каждый знает, или должен знать: судьба переменчива.

— Wyrd bid ful ~araed, — сказал я Финану.

Судьба неумолима.

— Да, судьба та ещё сука, но какова наша судьба сейчас?

— Избегать любых полей с ячменем, — отшутился я.

Финан не улыбнулся.

— Так мы идём домой, господин?

Я кивнул.

— Мы возвращаемся на Спирхафок. И идём домой.

Он недоверчиво посмотрел на меня и перекрестился.

— Благодарение за это Христу Спасителю.

Итак, мы шли обратно на север. Вороны или лисицы растерзали мёртвого лебедя, рассыпали перья вокруг обнажившихся рёбер. Коснувшись молота Тора, я безмолвно поблагодарил богов за то, что посылают мне знамения.

— А те видения, — неловко проговорил Финан, — не всегда сбываются.

— Но всё-таки это предупреждение.

— Да, так и есть. — Мы шли дальше. — Так что будет с Лавандовыми сиськами? — спросил Финан, чтобы не продолжать разговор о своем предсказании.

— Зависит от ее брата. Я попробовал, теперь его очередь.

— Справедливо.

— И Авирган сторожит не ту дорогу.

— Да?

— Если люди Этельхельма отступят, они, скорее, пойдут по этой. Во всяком случае, некоторые. Они не захотят потерять свои корабли.

— А этот надутый мелкий засранец даже не знает, что у них есть корабли?

—

Похоже, нет, — сказал я. — И я не стал ему говорить.

— Значит, пусть самодовольный ублюдок тратит время зря, — весело произнёс Финан.

Летний день перевалил далеко за полдень. Небо очистилось, воздух прогрелся, солнечный свет сверкал, отражаясь в залитых водой лугах и болотах.

— Мне жаль, — сказал я Финану.

— Жаль? Чего?

— Мне следовало послушать тебя. Эдит. Сигтрюгра.

Его смутили мои извинения.

— Клятвы крепко давят на совесть, — сказал он ещё через несколько шагов.

— Это так, но мне следовало бы к вам прислушаться. И мне жаль. Отплывем на север, а потом я поеду на юг и присоединюсь к Этельстану в Мерсии.

— И я с тобой, — с энтузиазмом подхватил Финан. Он обернулся и посмотрел назад, на дорогу. — Интересно, что сейчас делает Сигульф?

Из Фэфрешама не доносилось звуков битвы, но, может быть, мы уже отошли слишком далеко, чтобы услышать лязг оружия и крики раненых.

— Если у Сигульфа есть хоть немного ума, — сказал я, — он попробует договориться прежде, чем воевать.

— А у него есть?

— Не больше, чем у меня, — вздохнул я. — Насколько я слышал, он не завоевал репутацию как воин, да и отец его был вероломным глупцом. Но Сигульф идёт против Этельхельма, и в этом я желаю ему удачи. Однако, чтобы отбиться от мести такого врага, ему потребуется больше, чем пара сотен воинов.

— И это не твоя битва, да?

— Любой, кто сражается против Этельхельма, на моей стороне, но идти сюда было безумием.

— Ты попробовал, господин. — Финан старался меня утешить. — Можешь сказать Этельстану, что пытался сдержать клятву.

— Но потерпел неудачу, — ответил я.

Я терпеть не мог поражения, но не справился.

Однако же, судьба — сука, и эта сука со мной ещё не покончила.

Осви первым заметил, что нас преследуют. Он окликнул меня сзади:

— Господин!

Я обернулся и увидел, что к нам приближаются всадники. Они были еще далеко позади, но я видел, что они в красных плащах. Финан, конечно, разглядел больше меня.

— Двадцать человек, — сказал он. — Может, тридцать. Спешат.

Я посмотрел на юг, прикидывая, успеем ли мы добраться до Спирхафока прежде, чем всадники нас нагонят. Решил, что нет. Я опять обернулся. Меня тревожило, что небольшая группа приближающихся всадников может оказаться лишь авангардом, а следом за ними идёт орда воинов Этельхельма. Но дальняя часть дороги позади всадников оставалось пустой.

— Стена щитов! — крикнул я. — Три ряда! Красные плащи вперёд!

Всадники увидят своих, перекрывших дорогу. Возможно, удивятся зачем, но в том, что они примут нас за своих, я не сомневался.