Меч Королей
Шрифт:
— Мы подождём, — согласился я.
— А дальше что, господин?
— Если королева желает уйти вместе с братом — что ж, пусть идёт. Если нет — отправится в Беббанбург вместе с нами. — Я взглянул на пристань. — Гербрухт!
— Да, господин?
— Избавьтесь от тех кораблей! — я указал на три корабля, которые люди Этельхельма привели в эту грязную гавань. — Но сначала заберите оттуда всё годное! — крикнул я ему вслед.
Мы вынесли с кораблей верёвки из тюленьих шкур, новые вёсла из лиственницы, две бочки эля, три бочки солёной свинины и выцветший флаг с прыгающим оленем. Всё это свалили в кучу на Спирхафоке,
— Кресты, — сказал отец Аарт, когда сообразил, что происходит.
— Кресты?
— Те, что на носу кораблей! Вы не смеете жечь знак Господа!
Я рассерженно взревел, но понял его огорчение.
— Гербрухт! — крикнул я. — Снимай кресты с носов!
Огонь охватил три корабля быстрее, чем успели выбить удерживавшие кресты колья.
— Что нам с ним делать? — спросил Гербрухт, высвобождая первый.
— Мне всё равно! Бросай в воду!
Гербрухт швырнул крест за борт, потом перепрыгнул к Беорноту, чтобы помочь высвободить второй. Они вырвали крест, перебрались на корму, как раз вовремя сбежав от огня, но третий крест спасать было уже поздно, и я подумал о том, что значит это знамение. Мои люди не видели в нём ничего угрожающего, они весело переговаривались. Они всегда веселились, когда что-нибудь разрушали, и сейчас завопили как дети, когда огонь охватил просмолённую оснастку, перекинулся к плотно свернутому на рее парусу, и его тоже объяли пламя и дым.
— Неужели это было необходимо? — спросил отец Аарт.
— Ты хочешь, чтобы за нами гнались три корабля с воинами Этельхельма? — ответил я вопросом на вопрос.
— Нет, господин.
— Значит, необходимо, — ответил я, хотя, по правде сказать, сомневался, что хоть один из трёх кораблей способен догнать Спирхафок.
Типичные западно-саксонские корабли, ладно скроенные, но тяжёлые, неповоротливые при гребле и медлительные под парусом.
Ветер сменился на юго-западный. Вечерний воздух прогрелся, небо почти очистилось от облаков, хотя сейчас его запачкали клубы чёрного дыма от догорающих кораблей. Вода стояла низко, но уже начинался прилив. Я отвёл Спирхафок в сторону, подальше от огня, и пришвартовал у самого северного причала, недалеко от входа в канал. Рыбаки наблюдали за нами из окон домов, но старались держаться подальше и от нас, и от охваченных огнём кораблей. У них имелись веские причины для осторожности. Солнце стояло низко на западе, но летний день длинен, и оставалось ещё два или три часа дневного света.
— На ночь я здесь не останусь, госпожа, — сказал я Эдгиве.
— Но ведь мы здесь в безопасности, разве нет?
— Может быть. Но всё-таки здесь не останемся.
— А куда мы пойдём?
— Отыщем место для стоянки на Скэпедже, — ответил я. — А если завтра ничего не услышим от твоего брата, пойдём на север.
Я смотрел на деревню сквозь мерцание догорающего костра. Из Фэфрешама никто так и не появился, значит, тот, кто выиграл противостояние в городе, там и остался. Высоко над дымом по небу пролетели два ворона. Направлялись они на север — лучшего знамения от богов я не мог и желать.
— Может быть, Этельстан в Лундене, — сказала Эдгива.
Я смотрел на неё, как всегда восторгаясь её красотой.
— Почему он должен быть там, госпожа?
— Лунден ведь
— Когда-то принадлежал. Но отец твоего мужа это изменил. И теперь Лунден принадлежит Уэссексу.
— Тем не менее, я слышала, что Этельстан с отрядом воинов войдёт в Лунден, как только услышит о смерти моего мужа.
— Но твой муж ещё жив, — возразил я, хотя не знал, так ли это.
— Я об этом молюсь, — сказала она, совершенно неубедительно. — Но всё-таки принц Этельстан, наверное, держит войско около Лундена?
Хитрая она сука, столь же умная, сколь и красивая. Хитрость в том, что её слова имели глубокий смысл. Если она говорила правду, и Эдуард разделил своё королевство, то Этельстан, который отнюдь не глуп и наверняка узнал о содержании завещания, мог поспешно выдвинуться на Лунден, захватить его и отделить Восточную Англию от Уэссекса. И Эдгива, знавшая о моей давней дружбе с Этельстаном, пыталась убедить меня везти её в Лунден, а не в Беббанбург.
— Нам неизвестно, в Лундене ли Этельстан, — ответил я. — И мы не узнаем, пока не умрёт Эдуард.
— Говорят, принц поставил свое войско севернее Лундена, — вмешалась Бенедетта.
— Кто говорит?
Она пожала плечами.
— Болтают в Лундене.
— Король умирает, — сказал я. — Всегда, когда король умирает, появляется много различных слухов. Не верь ничему, чего не видишь собственными глазами.
— А если Этельстан в Лундене, — настаивала Эдгива, — отвезешь меня туда?
Я поколебался, потом кивнул.
— Если он там, то да.
— А он не убьёт моих детей? — спросила она. Кроме Эдмунда, у неё было ещё двое младенцев — мальчик по имени Эадред и девочка Эдбурха.
— Этельстан не из тех, кто убивает детей. — Не такого ответа ждала Эдгива. — Но, если тебе приходится выбирать между Этельвирдом и Этельстаном, выбирай Этельстана.
— Я лишь хочу, — гневно сказала она, — чтобы Этельвирд умер, и мой сын оказался на троне.
— А ты станешь им управлять? — поинтересовался я.
На это у Эдгивы ответа не было — по крайней мере такого, который она могла бы произнести вслух.
— Господин! — окликнул меня Иммар. — Господин!
Обернувшись, я увидел трёх всадников, появившихся в клубах дыма, который плыл над сожжёнными кораблями. Завидев нас, всадники пришпорили коней нам навстречу.
— Авирган! — встревоженно завопила Эдгива. Она не сводила глаз с всадников, гнавших измученных лошадей к причалу. Их преследовали десятка два воинов в красных плащах. — Авирган! — снова выкрикнула Эдгива, в её голосе ясно слышался страх за него.
— Гербрухт! — приказал я. — Руби канат!
— Ты не можешь его здесь бросить! — крикнула мне Эдгива.
— Руби! — взревел я.
Гербрухт перебил топором носовой линь, а я достал из ножен Вздох змея и двинулся к кормовому. Эдгива вцепилась в мою руку.
— Дай мне уйти!
Я зарычал, стряхнул её руку и разрубил канат из тюленьей шкуры. Спирхафок затрепетал. Прибой подталкивал его к причалу, но ветер дул против прилива, его хватало, чтобы вывести нас в канал. И Беорнот, взявшись за рулевое весло, помогал пробиваться через скопление водорослей. Три всадника достигли причала, соскочили с лошадей и бегом бросились к нам. Я видел ужас на лице Авиргана — воины Этельхельма были уже совсем близко, копыта коней стучали по брёвнам пристани.