Меч Шаннары
Шрифт:
Четверо. И среди них — Палинс. Младший сын короля Каллахорна вышел чуть вперед. Глаза выдавали ненависть, сжигающую его изнутри. Глаза и сцепленные в замок тонкие пальцы. Со странным раздражением, граничащим с истеричным отчаянием, Палинс оглядел пленников. Они с Балинором были очень похожи: те же крупные черты лица, толстые губы, выступающий орлиный нос, тот же высокий рост, то же крепкое телосложение. Рядом с Палинсом стоял человек, которого даже эльфы мгновенно узнали, хотя никогда не встречали раньше. Колдун Стенмин — сухопарый, немного сутулый мужчина средних лет, с мелкими острыми чертами лица, в красных одеждах, обвешанный дорогими украшениями и амулетами. Сумрачный, беспокойный взгляд выдавал злую натуру этого человека, сумевшего завоевать доверие — полное и безоговорочное — нового короля-узурпатора. Он нервно перебирал тонкими пальцами, то и дело машинально пощипывая, черную остренькую бородку. За спиной Стенмина стояли два вооруженных стражника в черных одеждах с эмблемой сокола на груди, и еще два — прямо за дверью. У всех четверых помимо обычного вооружения были тяжелые копья. Две группы молча разглядывали друг друга в дрожащем свете факелов. Прошла минута, наконец Палинс сделал какой-то быстрый жест в сторону двери.
— Я буду говорить с братом. Один на один. Уберите этих двоих.
Стражники вывели упирающихся эльфов из камеры. Палинс молча ждал, пока они уйдут, потом недоуменно повернулся к Стенмину, словно застывшему на месте.
— Я подумал, вдруг я буду нужен… — Маг задумчиво таращился на бесстрастного Балинора.
— Оставь нас, Стенмин. Я хочу говорить только с братом.
В голосе его прозвучало раздражение, и колдун, послушно кивнув, поспешил выйти из камеры. Тяжелые двери захлопнулись со зловещим грохотом — братья остались одни в гробовой тишине, нарушаемой только потрескиванием пламени факела. Балинор стоял неподвижно. Он ждал, что скажет Палинс, а пока пристально изучал юное лицо брата, пытаясь пробиться сквозь стену дикой ненависти к прежней любви и дружбе, ведь раньше, в детстве, они были так близки… Но прежних чувств не было и в помине. Через мгновение презрение и ярость в глазах Палинса сменились рассеянной отрешенностью, что показалось Балинору нелогичным и очень фальшивым, как будто бы брат пытался играть какую-то роль, даже не войдя в образ.
— Зачем ты вернулся, Балинор? — Его голос звучал как-то печально. — Ну зачем?
Балинор ничего не ответил, не доверяя этой внезапной смене настроения. Там, наверху, брат был готов разорвать его на куски, лишь бы узнать что-нибудь о прекрасной Шейль Равенлок, теперь же Палинс, похоже, вообще позабыл об этом.
— А впрочем, не важно, совсем не важно, — вновь заговорил Палинс. — И все же тебе не следовало возвращаться после… после всего… после твоего предательства. Я очень надеялся, что ты не придешь. Ведь когда-то мы были близки. И ты, несмотря ни на что, мой единственный брат. Я буду королем Каллахорна… Все равно это я должен был родиться первым…
Голос его сорвался на шепот, и Палинс о чем-то задумался. Он сошел с ума, в отчаянии подумал Балинор, теперь к нему не прорваться.
— Палинс, послушай меня — просто послушай. Я тебе ничего не сделал. Ни тебе, ни Шейль. Я был в Параноре и вернулся сюда, только чтобы предупредить наш народ, что Царь Черепа собрал огромное войско. Такое огромное, что, если его не остановить здесь, оно затопит всю Южную Землю! Ради всех этих людей, пожалуйста, выслушай меня…
— Больше я не намерен выслушивать эти басни о вторжении! — Резкий голос Палинса, казалось, вонзился в воздух. — Мои разведчики облазили все границы и не нашли никакой вражеской армии. К тому же никто не осмелится напасть на Каллахорн, напасть на меня… Людям здесь ничего не грозит. А какое мне дело до остальной Южной Земли? Разве я им что-то должен? Нам никто не помогал сражаться здесь, на границе.
Он надвинулся на Балинора, потрясая кулаками, странная ненависть вновь вспыхнула в его глазах, юное лицо исказилось.
— А ты, брат, пошел против меня. Тебе стало завидно, что королем буду я. Разве ты не пытался отравить меня, как отравил отца? Ты хотел, чтобы я стал таким же беспомощным и слабым, как теперь он… умирает, один, всеми забытый, один… Но у тебя ничего не вышло, и ты ушел с этим предателем Алланоном, надеясь, что он добудет тебе трон. Нашел себе союзничка. Как же я ненавижу его, этого человека, нет, не человека — это злобное существо! Мы еще до него доберемся! Но ты, Балинор, останешься здесь, в этой камере; всеми забытый, ты умрешь — ведь такую судьбу ты готовил мне?!
Он резко развернулся, закончив свою тираду истеричным смехом, и направился к закрытой двери. Балинор думал, что Палинс собирается уходить, но на пороге тот остановился и вновь повернулся к нему. Очень медленно он зашагал обратно, в глазах вновь появилась печаль.
— Ну зачем ты вернулся? Если бы ты не пришел, ничего бы с тобой не случилось. — Палинс был явно сбит с толку. — А Стенмин всегда говорил мне, что ты вернешься, хотя сам я был уверен в обратном. Снова он оказался прав. Он всегда прав. Почему ты вернулся?
Балинор лихорадочно соображал. Нужно как-то задержать Палинса и попытаться узнать, что случилось с отцом и друзьями.
— Я… я понял, что ошибался, что я был не прав, — медленно ответил он. — Я пришел повидаться с отцом и с тобою, Палинс.
— С отцом… — Слово прозвучало как какое-то незнакомое имя. Палинс подошел поближе. — Ему уже ничем не помочь. Он умирает там, в этой комнате, в южном крыле… Мы со Стенмином ухаживаем за ним, но даже мы ничего не можем поделать. Похоже, он просто не хочет жить…
— Но что с ним такое? — Балинор уже не мог сдерживать свое нетерпение и угрожающе надвинулся на брата.
— Не подходи, Балинор! — Палинс отшатнулся, выхватив длинный кинжал и держа его перед собой.
На мгновение Балинор заколебался. Это будет так просто: выхватить у него кинжал, и они поменяются ролями. Но что-то удержало принца, что-то внутри воспротивилось этому. Балинор остановился, поднял руки и отошел в дальний конец камеры.
— Не забывай, что ты — мой пленник, — удовлетворенно кивнул Палинс, однако голос его дрожал. — Ты отравил короля и пытался отравить меня. Я мог бы тебя казнить. Стенмин советовал мне, но я не такой трус, как он. Я тоже командовал Пограничным Легионом, еще до того… Ну да ладно, теперь его нет — я распустил Легион и отправил солдат по домам. Мое царствование будет эпохой мира. Тебе этого не понять, Балинор, правда?
Принц отрицательно мотнул головой, пытаясь хоть что-то придумать, чтобы задержать Палинса еще на какое-то время. Балинор уже не сомневался, что брат просто сошел с ума. Это уже не его брат, с которым он вместе вырос и которого любил, наверное, больше всех на свете. Теперь кто-то чужой поселился в физическом теле брата — незнакомец, одержимый идеей стать королем Каллахорна. И за всем этим стоял Стенмин. Этот колдун заморочил Палинсу голову, пообещав ему судьбу великого короля: так, мол, предначертано. Палинс всегда мечтал управлять Каллахорном. Когда Балинор уходил из Тирзиса, он знал, что брат уверен: придет день — и он станет королем. Стенмин постоянно вертелся вокруг младшего брата, давая советы по праву доброго друга, настраивая Палинса против Балинора. Колдун преследовал свои цели. С этим еще предстоит разобраться. Но Палинс! Когда-то волевой, независимый юноша, разумный, здоровый человек — не так-то просто его было сломать. И вдруг он так изменился. Гендель ошибся насчет Палинса, но и сам Балинор тоже ошибся.
— А Шейль, что с Шейль? — быстро спросил пленник.
И снова в глазах Палинса вспыхнул гнев. Рассеянная улыбка пропала, сменившись выражением искреннего страдания.
— Она так прекрасна… так прекрасна, — вздохнул он, разведя руками, чтобы подчеркнуть свои слова. Кинжал выпал из обмякшей руки и глухо стукнулся об пол. — Ты забрал ее у меня, Балинор, забрал. Ты не хотел, чтобы мы были вместе. Но теперь она спасена. Ее спас южанин, такой же принц, как и я. Нет, теперь я король Тирзиса, а он — просто принц. Какого-то маленького королевства, я даже не слышал о нем. Ну да ладно, мы все равно с ним подружимся, Балинор. Мы будем друзьями, такими, как были когда-то мы с тобой. Вот только Стенмин… он говорит, что никому нельзя доверять. Мне пришлось даже посадить под замок Мессальна и Актона. Они приходили ко мне после того, как я распустил Легион, и пытались меня убедить… Ну, заставить отказаться от моих планов. О мире. Они так и не поняли… почему…