Меч тамплиеров
Шрифт:
— Отличная идея! — согласился Холлидей, прихлебывая кофе, оказавшийся довольно неплохим. — Все, что у нас осталось, это паспорта и бумажники.
Пэгги высунула голову из ванной.
— Я собираюсь по-быстрому принять душ! Почему бы вам не спуститься вниз и не заказать завтрак?
— Да, пожалуйста, — пожал плечами Джон.
Ему ответил шум воды, хлынувшей из душа.
Холлидей неторопливо допил кофе и вышел из комнаты, не забыв запереть дверь на ключ, спустился по богато украшенной винтовой лестнице в вестибюль и прошел в обеденный зал гостиничного ресторана.
Здесь было красиво, но
Несмотря на то что стрелки часов показывали одиннадцать утра, зал ресторана был пуст. Лишь за дальним столиком пожилой падре потягивал кофе, читая «Католический еженедельник». Холлидей уселся у окна, ощущая, как после вчерашней беготни болят связки и мышцы.
Подошла официантка, дурацки наряженная в ирландскую интерпретацию униформы французской горничной. Передник с оборочками и наколка в волосах смотрелись на ней, как седло на корове. Подполковник прочитал имя, указанное на бедже: Надин. Недовольное и вытянутое, как у крысы, лицо венчали седеющие волосы, заплетенные в афрокосички, которые натягивали кожу лба подобно инъекции ботокса. Возможно, из-за этого и густые брови, почти сросшиеся у переносицы, удивленно выгибались. В руках официантка держала термос с кофе, сжимая его, будто хотела ударить Холлидея по голове.
— Вы еще подаете завтрак? — осторожно спросил подполковник.
— Полный ирландский или континентальный? — неприязненно произнесла она. — И предупреждаю, грейпфрутового сока сегодня нет! — С ее дублинским акцентом заявление о соке прозвучало как сообщение об угрозе террористического акта.
— Полный ирландский, — подумав, принял решение Джон. — Два, пожалуйста. Через несколько минут придет моя кузина.
— Кузина? — подозрительно повторила официантка, будто ее это задевало.
— Совершенно верно.
— Вы американцы? — продолжала допрос Надин.
— Совершенно верно. — Холлидей изо всех сил удерживал вежливую улыбку на лице. Черт побери, у него были сержанты, инструкторы по строевой подготовке, которые по сравнению с этой женщиной выглядели кроткими, как овечки.
— Будем так считать… — проворчала официантка, круто развернулась на пятках и удалилась, не забыв наполнить чашку священника.
Предложить кофе Холлидею она и не подумала.
Вскоре появилась Пэгги, довольная, с влажными после душа волосами. Она издали заметила подполковника и подсела к столу.
— Я голодна как волк, — сказала девушка. — Кажется, последний раз мы перекусили в самолете.
— Я уже заказал завтрак, — отчитался Джон. — У них тут не слишком широкий выбор. Пришлось ограничиться двумя полными ирландскими.
— В Англии, я думаю, это была бы яичница и жареный картофель.
— Надеюсь, «полный ирландец» окажется более оригинальным, — пожал плечами рейнджер.
Официантка вернулась с двумя огромными тарелками, которые водрузила перед Пэгги и Холлидеем.
— Разрази меня гром… — испуганно пробормотала журналистка, рассматривая завтрак.
На тарелке красовалась яичница-глазунья, плавающая в растопленном масле. Нижняя часть подгорела до черноты, а с верхней смотрели желтки, словно два ярко-оранжевых выпуклых глаза. Рядом возвышалась горка… Пожалуй, не горка, а целая гора бобов. Дополняли натюрморт два сморщенных розовых ломтика бекона, сосиска, немного жареных грибов, мягкая долька помидора, картофель фри и два кружочка размером с серебряный доллар — один черный, а другой белый.
— Что это? — Пэгги брезгливо указала вилкой на загадочные подобия монет.
— Кровяная колбаса и ливерная, мисс, — пояснила Надин.
— Кровяная колбаса?
— Свиная кровь и овсянка, мисс. — Официантка произнесла слово «кровь» как «кроффь».
— А белый ливер? Что это?
— Свинина и почечное сало. Раньше для ее приготовления использовали овечьи мозги. Но теперь боятся почесухи. 38 Все началось с коровьего бешенства. Зараза гуляла у нас двадцать лет назад. — Ирландка произнесла эту тираду таким тоном, будто нехватка здоровых овечьих мозгов стала ужасающей кулинарной потерей.
38
Почесуха — медленно развивающаяся болезнь овец и коз, проявляющаяся признаками поражения центральной нервной системы и истощения.
— О! — понимающе покивала Пэгги.
— Это все? — сурово спросила официантка, повернувшись к Холлидею.
Подполковник кивнул, и она величественно удалилась.
— У меня почему-то пропал аппетит, — грустно сказала Пэгги, глядя в тарелку.
— Когда я обедал с дядей Генри, он имел обыкновение ругать меня, если на тарелке оставался хоть кусочек, — усмехнулся Холлидей. — Подумай о голодающих детях Китая, сказал бы он.
— Мне он всегда говорил о голодающих детях Африки, — обреченно ответила девушка и начала есть, старательно избегая черного и белого кружков.
Официантка вновь появилась рядом с ними и поставила на стол блюдо с толстыми ломтями хлеба и куском масла.
— Интересно, какая статистика сердечно-сосудистых заболеваний в Ирландии? — задумчиво протянула Пэгги и взяла кусочек хлеба, чтобы вымакать растекшийся желток.
Холлидей не ответил, поглощая пищу и одновременно пытаясь осмыслить события прошедшего дня. Он вспоминал старого профессора, разбросавшего мертвые руки перед камином, человека с русским автоматом и лающие выстрелы маузера.
Прошло уже двадцать четыре часа. Наверняка кто-то заглянул к Кэрр-Харрису. Почтальон, молочник или просто сосед. Поднимется паника, сообщат в полицию. Вернее, уже сообщили, учитывая законопослушность англичан. Они оставили такой след, что камушки, разбросанные мальчиком с пальчик, по сравнению с ним — детский лепет. В доме два трупа, а на стоянке — автомобиль, арендованный ими в Леоминстере. Тут уж и слепой должен ухватиться за ниточку, не говоря уже об английской полиции. Конечно, бежать с места преступления было глупо, и их поведение обязательно вызовет у стражей порядка нездоровые подозрения, но остаться и давать показания означало бы неоправданную потерю времени. Бюрократическая машина ужасно неповоротлива, и, прежде чем криминалисты сделали бы хоть какие-то выводы о причинах убийства Кэрр-Харриса, могли бы пройти недели, а то и месяцы.