Меченная тьмой
Шрифт:
За воротами располагалась небольшая площадь, вымощенная цветной брусчаткой. В центральной ее части переливался на солнце фонтан, около него постоянно ошивались студенты. Но здесь же, на площади, останавливались кареты тех, кто направлялся в академию. Внутрь, насколько я поняла, пропускали лишь транспорт руководителей — вроде ректора и его приближенных.
Вот и сейчас там стояла чья-то незнакомая карета. Солнце отражалось от вензелей на ее стенках и слепило, мешая рассмотреть детали.
Какой-то надменный человек в темном плаще хотел проехать на
— У меня приказ…
— Меня лишат места работы…
— Да поймите, тейн…
Судя по доносящимся обрывкам разговора, у гостя при себе не было пропуска, но он всенепременно желал попасть в академию и требовал, чтобы ему немедленно открыли. Мой знакомый охранник отправил своего помощника к Райану Лестеру за разъяснением. Но это не понравилось визитеру. Он вышел из кареты, чтобы посмотреть, кто же представляет помеху. Охранник то белел, то краснел, а незнакомец сыпал оскорбительными эпитетами, а потом и вовсе взбеленился:
— Да как ты смеешь! Ничтожество, которое не способно думать собственной тупой башкой! Ты тут лишь пес цепной, бесправный. Даже не пес, а щенок. Проси прощения у своего господина…
Я думала, сейчас стражник его вышвырнет, чтобы даже духа этого типа не было около академии. Но охранник неохотно привстал на колено:
— Простите, тейн, сейчас вернется Ольвин, мы все уладим…
— Ниже! Целуй мой сапог, энгоров пес!
Мужчина вздрогнул, не желая выполнять приказ гостя, судя по всему, высокопоставленного. Его прямо коробило от того, что нужно следовать прихоти аристократа. Но он все же опустился на брусчатку, встав на оба колена. Я заметила, как рука спесивца потянулась к поясу, и ахнула. Там висел свернутый кольцами хлыст, какими местные жители погоняли лошадей.
Я не выдержала и, подскочив к этому амбициозному царьку, дернула за рукав камзола:
— Стойте! Да как вы смеете так разговаривать с незнакомым человеком! Вы что, совсем обнаглели?! — Я задыхалась от злости. — Да вы неотесанный, наглый, чванливый тип! Неужели так сложно подождать, пока вернется его напарник?! Это ведь всего несколько минут!
— Что?!
Лицо с орлиным профилем и черными, как сама ночь, глазами медленно повернулось ко мне. И я обомлела, когда перед носом блеснул знакомый медальон в виде крыльев, надетый на шею мужчины. Я сразу не заметила его.
Итхар…
Меня отбросило в сторону, как будто незнакомец управлял воздухом.
Я ударилась о камни брусчатки, хоть и не очень сильно. Но подняться не успела — около уха просвистел тот самый хлыст. Итхар занес руку снова. Я в ужасе закрыла глаза ладонью, чтобы только не видеть лица своего карателя в тот момент, когда мою кожу рассечет бичом до крови.
Но кожаный шнур не коснулся меня.
А потом наступила тишина. Казалось, окружающие нас зеваки боялись даже дышать, пока господин не скажет свое решающее слово.
— Вызовите городскую стражу. Пусть
Откуда ни возьмись, подбежали стражники. Они схватили меня под обе руки и подняли, поставив на ноги.
Они что, были рядом и бездействовали?! Да как так?
Воздуха не хватало, ребра сперло до боли от обиды и непонимания.
Аристократ же громко фыркнул, не став больше ничего говорить. Как раз в это время вернулся второй охранник академии с разрешением от Райана Лестера. Итхар с маниакальным взглядом сел в карету. Ворота открылись, и карета въехала во двор AMИPC.
— Отпустите уже! — очнулась я от первого шока. И дернула руками, желая освободиться. Но мои запястья сжали еще сильнее:
— Теиса. Вам придется проследовать за нами.
— Куда еще проследовать? Я вообще-то здесь работаю и живу, если вы не в курсе. Отпустите, я пойду в свою комнату, — дернулась я снова, не понимая, чего они вообще хотят.
Меня тут, между прочим, только что едва не ударили хлыстом прямо на глазах у толпы. А им хоть бы что!
— Вы арестованы за прилюдное оскорбление высшего лорда. Вы отправитесь в тюрьму, там судья решит, какой приговор вам вынести. Мы лишь исполняем закон. И ничего не можем сделать.
— Вы в своем уме?! Этот тейн оскорблял ни в чем не повинного мужчину… — Мой голос стих, когда я увидела безапелляционное выражение на лице городового.
— Вот и скажете это в суде. Может быть, зачтется. У нас приказ.
— Чей?! Чей приказ хватать на улице порядочную женщину?! — Казалось, я сейчас охрипну от собственного крика. Не хотелось мириться с несправедливостью.
Но ответа я не удостоилась. Блюстители порядка лишь молча выполняли свою работу. И вели меня вниз по улице, на нижний уровень квартала. Прохожие оборачивались, сочувствующе кивали. Но спасти меня никто не пытался.
Чертов мир!
Я скрипнула от злости зубами.
Городская тюрьма оказалась неподалеку. Рядом, на холме, виднелась изящная крыша храма Трехликой с огромной статуей богини, которая словно насмехалась над теми, кто находился под ней. Что все тут беспомощны. Одна лишь она всем руководит.
Меня завели в местную тюрягу и, открыв дверь, бросили в камеру.
Я очнулась от шока только тогда, когда защелкнулся замок. Вцепилась в решетку, молча глядя в спину удаляющегося городового. Слова закончились. И приличные, и неприличные. Все, что могла, я уже сказала по дороге.
— Ой, какая рыженькая! На кого работаешь, милашка? Мы тебя еще не видели, — произнес кто-то за спиной.
Я вздрогнула и резко обернулась. На длинной скамейке у противоположной стены сидели две ярко накрашенные девицы. Еще одна спала прямо на досках, вытянувшись и положив руки под голову.
— Ни на кого не работаю, сама по себе, — буркнула я, не желая общаться с этими женщинами явно нелегкого поведения.
— Врет она как дышит. За что бы ее иначе сюда притащили? Карл говорил, что сегодня как раз был рейд.