Меченый (Заступник) (др. перевод)
Шрифт:
— А она так не считает, — ответил Марик.
Лиша вздохнула и направилась к мужчинам, но вокруг уже собралась толпа, не дававшая ей пройти. Девушка пожалела, что у нее нет палки, как у Бруны, чтобы проложить себе дорогу.
— Она обещалась тебе, вестник? — спросил Гаред. — Мне обещалась.
— Я это знаю. Как и то, что до тебя единственного в Лощине пока не дошло — ее обещания клата ломаного не стоят после того, как ты ее предал.
Гаред зарычал и бросился на вестника, но Марик быстро шагнул в сторону и врезал дровосеку
Марик упер копье в землю и навис над Гаредом. В волчьих глазах застыла уверенность.
— А мог бы врезать и острым. Заруби себе на носу: Лише никто не указ.
Зрители только таращились, но Лиша продолжала пробираться вперед. Она знала Гареда и понимала, что спор не окончен.
— А ну прекратите, идиоты! — крикнула она.
Марик взглянул на нее, и Гаред, воспользовавшись моментом, схватил конец копья. Вестник вцепился в древко обеими руками, чтобы выдернуть оружие. Не стоило этого делать. Гаред был могуч, как лесной демон, и даже лежа превосходил силой любого. Дровосек согнул перевитые жилами руки, и Марик взмыл в воздух.
Гаред встал и переломил шестифутовое копье, как соломинку.
— Посмотрим, на что ты способен без копья. — Он швырнул обломки на землю.
— Гаред, нет! — Лиша наконец протиснулась между зрителями и схватила его за руку.
Он отпихнул ее, не сводя глаз с Марика. Лиша отлетела в толпу, врезалась в Дага и Никласа, и они вместе повалились на землю клубком рук и ног.
— Хватит! — беспомощно крикнула она, пытаясь подняться.
— Я никому тебя не отдам, — пообещал Гаред. — Или ты будешь со мной, или кончишь свои дни сморщенной и одинокой, как Бруна!
Он зашагал к Марику, который едва успел встать.
Гаред замахнулся мясистым кулаком, но Марик опять оказался быстрее. Он ловко пригнулся и нанес два удара. Гаред в бешенстве повторил попытку, Марик уклонился. Гаред словно не чувствовал боли. Они снова обменялись ударами; на этот раз Марик врезал Гареду в нос. Брызнула кровь, и Гаред рассмеялся, сплевывая красную слюну.
— Это все, на что ты способен?
Марик зарычал, бросился вперед и осыпал противника ударами. Гаред не поспевал за ним, да и не слишком старался, только скрипел зубами и терпел боль, красный от злости.
Через пару мгновений Марик отступил и принял кошачью боевую стойку с поднятыми кулаками. Костяшки его пальцев были ободраны, он тяжело дышал. Гаред, казалось, почти не устал. В волчьих глазах Марика впервые мелькнул страх.
— Это все? — Гаред шагнул к нему.
Вестник снова набросился на него, но уже не так резво. Ударил раз, другой, а затем толстые пальцы Гареда крепко вцепились ему в плечо. Вестник тщетно пытался вырваться. Гаред врезал ему в живот, выбив из него дух. Ударил еще раз, в голову, и Марик рухнул на землю, как мешок картошки.
— Я собью с тебя спесь! — крикнул Гаред.
Марик встал на четвереньки, пытаясь подняться, но Гаред пнул его в живот со всей силы, перевернув на спину. Затем пригвоздил к земле, осыпая тяжелыми ударами, и Лиша бросилась к ним.
— Лиша — моя! — ревел дровосек. — Если кто-то скажет иначе…
Лиша швырнула ему в лицо горсть ослепляющего порошка Бруны. Гаред умолк на полуслове, машинально вдохнул открытым ртом и заблажил. Порошок обжег глаза и горло, пазухи забились, кожу словно обварило кипятком. Дровосек съехал с Марика и покатился по земле, задыхаясь и царапая себе лицо.
Лиша знала, что переборщила с порошком. В большинстве случаев довольно щепотки, а от целой горсти можно умереть, задохнуться собственной мокротой.
Травница нахмурилась, протиснулась мимо зевак, схватила ведро, в котором Стефни мыла картошку, и окатила Гареда водой. Корчиться он перестал, но прозреет только через несколько часов. Лиша не хотела довести его до смерти.
— Наши клятвы расторгнуты, — заявила она, — раз и навсегда. Я никогда не стану твоей женой, даже если мне придется умереть одинокой и сморщенной! Да я лучше за подземника выйду!
Гаред застонал. Не похоже было, что он услышал.
Лиша подошла к Марику, опустилась на колени и помогла ему сесть. Промокнула кровь чистым платком. Лицо вестника уже распухло и налилось синяками.
— Ну что, мы ему показали? — хохотнул Марик и поморщился от боли.
Лиша смочила платок самогоном, который Смитт варил в погребе. Марик аж задохнулся.
— Так тебе и надо. Мог бы уклониться от драки и должен был, даже если бы мог победить. Мне не нужна твоя защита, и если ты думаешь, что лучший способ завоевать сердце травницы — устроить драку, то у тебя не больше шансов, чем у городской шпаны.
— Он первый начал! — возразил Марик.
— Мастер Марик, вы меня разочаровали. Я думала, вестники умнее.
Марик опустил глаза.
— Отведите его в комнату у Смитта, — приказала Лиша зевакам, и те мгновенно повиновались. В Лесорубовой Лощине мало кто хотел ей перечить.
Травница повернулась к вестнику.
— Встанешь с кровати до завтрашнего утра — узнаю и устрою головомойку.
Марик слабо улыбнулся, и мужчины повели его прочь.
— Потрясающе! — выдохнула Мэйри, когда Лиша вернулась за своей корзинкой с травами.
— Ерунда. Надо было прекратить эти глупости, — отрезала Лиша.
— Ерунда? Двое мужчин сцепились как дикие звери, а ты остановила их горсточкой трав!
— Навредить травами легко. — Лиша удивилась, когда с ее губ сорвались слова Бруны. — Вылечить намного труднее.
Солнце давно перевалило за полдень, когда Лиша завершила обход и вернулась в хижину.
— Как там дети? — спросила Бруна, когда Лиша поставила корзинку.
Девушка улыбнулась. Для Бруны все жители Лесорубовой Лощины были ее детьми.