Мечта империи
Шрифт:
Вер ушел от своих преследователей с легкостью. Не охранникам Макрина тягаться в ловкости и силе с первым гладиатором Империи. К утру Вер вышел к воротам небольшого старинного городка. Это оказались Велитры, родина Октавиана Августа [95] . Основанный еще в 260 году, городок так и не сумел разрастись, и жил тихой размеренной жизнью в тени Вечного города в Альбанских горах. На форуме имелось отделение банка Пизона. У Пизона Вер, как и все гладиаторы, имел счет. Разумеется, вид беглеца мог показаться администраторам подозрительным. Но глупо таиться от людей, убегая от гениев. Впрочем, Вер надеялся, что после вчерашней
95
Город на Аппиевой дороге недалеко от Рима.
96
Имеется в виду эпизод в романе Апулея «Золотой осел», когда капля масла из светильника Психеи упала на плечо Амура.
Едва дождавшись открытия, Вер первым вошел в просторное помещение. У входа стояла позолоченная статуя самого Пизона, с такой знакомой самодовольной улыбкой на толстых губах. Вид странного посетителя в грязной тунике и ссадинами на лице и руках не смутил ни золоченую статую, ни администраторов в безукоризненно белых тогах. Веру тут же были выданы все необходимые бумаги. И через пятнадцать минут после подписания чека он получил тысячу сестерциев серебром. Выйдя из банка, первым делом он зашел в ближайшую лавку и купил новую тунику (разумеется, черную, ибо игры еще не закончились, и убийце надлежало пребывать по-прежнему в черном), кальцеи и дорожную сумку. И хотя он понимал, что черный цвет может навести на след, надеть белое или цветное Вер не мог.
Даже, когда мир рушится, римлянин должен соблюдать свои многочисленные ритуалы.
…Верит он, Вер, в это или повторяет за своим учителем Элием? Ему казалось, что уже верит…
Переодевшись, Вер перекусил в таверне. События вчерашнего дня и нынешней ночи не лишили его аппетита. Он оценил сырные лепешки и жареные колбаски и похвалил хозяйку – толстую симпатичную женщину лет сорока. Вер всегда хвалил вкусные блюда, где бы ни ел – в таверне или в гостях. Это было заученное правило, как необходимость подавать нищим и носить черную тунику. Ритуал. Здесь же он спросил дорогу до Кориол. Вер должен был отыскать Элия. А Элий, несомненно, находился у Курция. Если им, конечно, удалось ускользнуть из лап Макрина. Вер надеялся, что удалось.
Водитель дремал в своем таксомоторе подле фонтана, ожидая пассажира, удобно укрывшись в лиловой тени седой оливы. Вер запрыгнул на заднее сиденье старенького «кентавра» и хлопнул парня по плечу.
– До Кориол, и побыстрее.
Парень встрепенулся, согласно кивнул, и машина рванулась с места, распугав десяток жирных голубей и двух почтенных старушек, кормивших их с рук. Вер лениво развалился на сиденье с видом богатого туриста. Но при этом из-под век внимательно осматривал дорогу и мелькавшие за рядами черешневых деревьев домики из темного камня, крытые отливающей золотом черепицей, пасущиеся стада, сине-зеленые, окутанные дымкой гряды гор. Изредка авто обгоняло пешеходов.
Неожиданно фигура одного из них привлекла внимание Вера.
– А ну-ка, останови! – приказал он водителю.
Заслышав визг тормозов, неизвестный перемахнул через каменную изгородь, и тут же раздался грохот выстрела. Водитель в ужасе закрыл голову руками и повалился на сиденье, а Вер распахнул противоположную дверцу и выскочил на дорогу. Прячась за машиной, он переместился к «кентавра», а дорожную сумку швырнул назад. Сразу же загрохотали выстрелы. Но стрелок, будто нарочно стрелял мимо. Вер перепрыгнул через изгородь и нос к носу столкнулся с гением кухонных работников. В одной руке гений держал «парабеллум». Вер ударил гения сначала по руке, выбив оружие, а потом по лицу, чтобы у красавчика не возникло желания устроить Веру еще какую-нибудь гадость. После этого гладиатор повалил беспомощного патрона кондитеров на землю и для надежности уселся на него верхом.
– Кажется, ты позабыл, что гении не должны убивать! – назидательно произнес Вер.
– А я и не убивал… я только пугал. Клянусь Геркулесом.
Юний Вер сделал вид, что не поверил, и приставил трофейный «парабеллум» ко лбу гения. Покровитель кухни в ужасе зажмурился, решив, что наступает последний миг его жизни. В принципе гении бессмертны. Разве что удар молнии может их испепелить. Но, находясь в искусственном теле, гений испытает весь ужас и боль смерти, если Вер нажмет на спусковой крючок.
– Я ничего не знаю… Ничего… – бормотал гений. – Меня так же хотят убить… я думал, что это опять наемный убийца. Я тебя не узнал. Но теперь вспомнил! Мы пировали у Гесида. Там подавали еще такой прекрасный торт со сливками.
– Кто тебя хотел убить?
– Думаю, что они… – Губы гения плаксиво скривились. – Гении…
– Твои собратья? Это уже интересно. Что им нужно?
– Не знаю… не посвящен. То есть кое-что я все-таки знаю… Ты расстроил планы гениев, когда заклеймил желание для этой девочки, Летиции Кар. Она должна была умереть.
– Это я тоже знаю. Гении сами подстроили ей автомобильную катастрофу. Но почему гении не прикончили ее, пока она находилась в больнице?!
– Мы, гении, не любим убивать. Предпочитаем, когда смерть наступает естественным образом. А тут ты со своим клеймом… Мы пытались заставить тебя проиграть. Но гении – не боги. К тому же искусство гладиатора многое значит. Боги дали людям свободу выбора.
– Благодарю! – сказал Вер таким тоном, будто в эту минуту благодарил от имени всех граждан Рима могучих Олимпийцев. – Но кто эта девчонка? Почему ее смерть так важна?
Гений кухонных работников покосился на каменную ограду, потом с опаской поглядел на небо и прошептал едва слышно:
– Она – дочь гения Империи. Наполовину человек, наполовину гений.
– Ну и что из этого? – Вер ничего не понимал, и его это злило.
– Не знаю точно… они, то есть гении, задумали нечто вроде жертвоприношения. От которого наш мир должно вывернуть наизнанку.
При этих словах Вера охватил такой ужас, что он едва не завопил в голос. Непроизвольно он отпрянул и выпустил гения, как птицу из силков.
– Честно говоря, я не в восторге от этих интриг, – признался гений кухонных работников, благоразумно отползая подальше от Вера. – По мне, люди неплохие компаньоны. Таких изысканных блюд, как на земле, нельзя вкусить даже в обители Олимпийцев. Амброзия напоминает мне жидкую овсяную кашу с сахаром, а нектар гораздо хуже фалернского вина. Ну вот, теперь они точно убьют и тебя, и меня. – Гений тяжело вздохнул и перелез через ограду.
Элий перекатился по клумбе, сминая цветы. Он не успел подняться, как кто-то схватил его за руку и рванул подальше от горящего дома. Элий разглядел красно-серую форму и не стал противиться. Вместе с вигилом он спрятался за живой изгородью лавровых роз. Бледно-красные цветы казались хлопьями огня, прилетевшими в зелень кустарника с пожара. Сквозь просвет в зарослях Элий видел людей, столпившихся во дворе. Они не пытались гасить огонь, а лишь смотрели, как оранжевое пламя вырывается из окон. Нелепая, почти театральная сцена, где герой – огонь, а люди – неподвижная декорация.