Мечта любого мужчины
Шрифт:
– Ой! Ай!
– вскрикнул Яромил, - Вот, получай, получай... Кусаться, кусаться, я тебе покусаюсь!
Юноша отчаянно рубил перед собой, ругаясь все более непристойно. Но вот появился слабый свет. В руках Гыга блистал небольшой яхонт, освещавший пещеру слабым светом, подобным тому, который дала бы цветущая сирень, случись ей чудом засветиться.
Возле Яромила, на каменном полу валялись куски какой-то твари, не раз и не два порубленной мечом молодца. А голова, отрубленная передняя часть гада, болталась у плеча парня, зубы ее оставались сжатыми, вгрызались в тело Яромила.
– Это и есть, как ее...
– Да, это скрыг, - подтвердил коротышка, - они веками сидят в своих каменных норах и ждут...
– Кого ждут?
– спросил Яромил. У юноши продолжала сочиться кровь из ран на плече, но он явно стремился показать эдакое пренебрежение к подобным мелочам.
– Тебя ждут, неужели не понятно!
– объяснил Лихобор, - Дай-ка мне твою рану посмотреть!
– А чего ее смотреть?
– Я кровь умею заговаривать!
– похвастал паренек.
– Давай, давай, заговаривай!
– обрадовался Яромил.
Лихобор начал поглаживать руками плечо раненого, поводил ладонью над раной и - о чудо! Кровь остановилась.
– Слово какое знаешь?
– спросил Млек товарища с неким почтением.
– Нет, просто само собой получается...
– не стал скрывать истины Лихобор.
– Чего же тогда тебя, с Даром, и в жертву Змею?
– подивился Млек.
– Все добры молодцы жребий бросали, и я бросал, - пожал плечами паренек, - чем я лучше других?
– Что-то камешек твой меркнет!
– заметил Млек.
– Он скоро совсем потухнет, - вздохнул Гыг, - но я его в темноте подержу, полежит-полежит, сил наберется и вновь засветится!
– А как же нам в темноте идти?
– Скрыги осветят...
– Это как?
– Да они же светятся, правда - лишь чуть-чуть.
– Да я и не вижу даже, что чуть-чуть, - покачал головой Лихобор.
– Посидите в темноте, глазки попривыкнут, увидите, - пообещал белоглаз, тщательно обертывая совсем уж померкший бел-горюч камень в какой-то засушенный листок.
Наступила полная тьма. Парни уселись на пол и принялись ждать... Вновь послышались скребущие звуки, почему-то умолкшие, едва Гыг достал свет-камень. Тогда было не до этого, сейчас же появилось время поразмышлять.
– Опять этот скрежет!
– Это скрыги трутся панцирями о камень, - объяснил Гыг по второму разу.
– А чего только что не терлись? Света боятся?
– Ага, - подтвердил белоглаз, - да скоро и сами увидите...
Некоторое время друзья молчали.
– Все равно ничего не вижу, - буркнул Млек, - тебе-то легко, Гыг, всю жизнь под землей!
– Да еще и с глазами белыми, - добавил Лихобор чуть ли не с завистью.
– Все предки мои были белоглазы, и в темноте видеть горазды, уж такова моя порода!
– похвастал Гыг, - Неужели и теперь ничего там, впереди, не видите?
– Что-то там светится, - наконец-то прозрел Млек, - какие-то головешки, что ли, торчат отовсюду.
Это скрыги повылазили из нор!
– А они нас видят?
– У них, вроде, и глаз-то нет?
– Млек успел, оказывается, рассмотреть отрубленную голову в подробностях еще в то время, пока светил камешек Гыга.
– Они как-то по другому чуют, - объяснил маленький рудокоп, - и еще, берегитесь, они бросаются. Так что когда пойдем, держитесь от стен подальше.
– А как держаться, ведь стен-то не видно?
– в голосе Млека сквозило раздражение.
– Так по всем стенам норы, а из них - светящиеся скрыги, - засмеялся Гыг, - а там, где скрыгов нет, там и путь вперед!
– Тогда пошли!
– вскочил Млек.
– Нет, пусть глаза свыкнутся с темнотой окончательно, - остановил товарища Яромил, - интересно, как прошел здесь тот старикашка?
– Он Слово, небось, знает, - предположил Лихобор.
– Да, он знает Скрыгово Слово, - подтвердил Гыг.
– Раз уж мы все равно сидим, - начал Яромил, - так поведай нам, малорослый друг наш, откуда взялось твое племя в этих подземельях, и вообще... Расскажи о себе!
– О себе я рассказывать не буду, слишком молод, что б было, чего сказать... Молод, не женат, исходил немало пещер вдоль и поперек... Нашел лучшую из друз, да вот - украли...
– коротышка умолк.
– Тогда давай о своем народе!
Гыг помолчал немного, собираясь с мыслями, затем начал сказ:
– Когда-то род наш, рудокопов да рудознатцев, жил на поверхности земли. Люди моего племени много чем занимались - и охотились, и рыбу ловили, и разные чудные вещи руками своими изготовляли. Вещи те дорого ценились великанами, то есть людьми вашей породы. Готовы были отдать за ножи наши да мечи великаны и хлебом, и мясом, да так много давали, что смогли прокормиться рудокопы да кузнецы одним своим умением. А каменья самоцветные тогда тоже в цене были, но не так, как сейчас... Лежали те узорочья у всех прямо под ногами - пойдешь, как говорилось в легендах, в лес по грибы - не знаю, что это такое - так пол-лукошка лалов да смарагдов наберешь...
– Ну ты здоров врать-то, Гыг!
– развеселились парни.
– Что, только в сказках грибы бывают?
– переспросил белоглаз, - Я так и знал...
– Нет, это узорочья под ногами только в сказках валяются, а грибов в наших лесах видимо-невидимо!
– смеясь, объяснил Млек.
– Особо после дождика грибного, - добавил Яромил.
Коротышка так и не понял - шутят над ним, али всерьез о своей жизни сказывают. Покачал головой для порядка, да продолжил свой рассказ.
– Жил среди моего народа один ведун-колдун, жадный-прежадный, злой-презлой... И более всего на свете любил тот колдун узорочья самоцветные, собирал их всю жизнь, да в своей пещере прятал. Смеялись над ним все - чего собирать то, что под ногами валяется? Осерчал ведун, затворился в пещере своей на сорок лет. Ворожил-ворожил, да и нашел Слово Узорочное. Сказал Слово злой ведун, и ушли все камни самоцветные глубоко под землю, в горы каменные. А вместе с теми камнями попрятались от людей и руды полезные, медные да железные, даже камень поделочный, и тот - в земле затворился! Но люди племени моего никогда подземелий не боялись.