Мечта тигра

Хоук Коллин

Она прижала меч к моей груди и добавила:

— Видишь? Ты мне уже не соперник. Я только за последнюю минуту могла убить тебя несколько раз. И я даже не использовала силы. Так ты ослаб.

Я вскинул руки, прищурился и сказал:

— Ты перегибаешь, Ана. Не знаю, что у тебя в голове. Хотел бы я знать. Но раз ты мне не доверяешь, думаю, лучше и не сражаться с тобой сейчас.

— Конечно, ты не хочешь сражаться, — рявкнула она. — Ты ничего со мной не хочешь. Ты размяк, ты можешь сражаться лишь пустыми словами. Ты держишь меня при себе,

когда тебе это нужно, а потом отбрасываешь, когда хочешь побыть один. Я тебя не понимаю. Ты бился с Келси. Она даже стала неплохим воином. Почему ты не хочешь делать так со мной? Хоть это ты сделать должен.

Я фыркнул и сказал:

— Келси не пыталась убить меня на тренировках. А еще тебе не нужно мое обучение. Ты уже лучше меня. Это ты хотела услышать? Что ты сильнее? Это логично. Ты богиня.

— Да, — заорала она. — Я сильная и неприкасаемая богиня Дурга. Слишком хороша, чтобы стараться. Я океан, а другие женщины — ручьи. Но куда мужчины ходят пить? Из соленого моря или к свежим водам ручьев?

Я смотрел на нее без слов, пораженный поворотом. Она сморщила нос и оскалилась.

— Думаю, мы оба знаем, что ты предпочитаешь, — сказала она. Ана окинула меня взглядом блестящих зеленых глаз и заявила. — Ты трус, Кишан.

Я стиснул зубы и пронзил пальцем воздух.

— Не зови меня Кишаном. Ты хочешь сражаться, Ана? Ладно. Бросай оружие. Будем сражаться, как я делал это с Келлс.

— Я не хочу слушать, что ты делал с Келлс? — прошипела Ана, но щелкнула пальцами, и мечи пропали.

— Помни, — я вскинул руки и обходил ее по кругу. — Ты этого захотела.

— Зачем давать мне, что я хочу, сейчас? Ты еще так не делал.

Я хотел возмутиться, но она напала. Я не успел понять, что происходит, а уже упал на спину, ударился головой о каменный пол, а Ана была на мне. Сжав ее плечи, я повернулся, отбрасывая ее, но она быстро оттолкнулась, я встал, и ее нога попала мне по животу. Я лишился воздуха и согнулся. Ее колено ударило меня по подбородку, и она завела руки мне за спину.

Ее жаркое дыхание щекотало мое ухо, она сказала:

— Я говорила, что ты размяк.

Что-то взыграло во мне, и я зарычал. Я топнул на ее ногу, отскочил назад, и она врезалась в каменную стену. Посыпались камешки, мы сломали храм еще сильнее. Она выдохнула и опустила мою руку.

Я быстро развернулся, моя нога оказалась между ее ног, сбила ее. Она упала на пол, и я проявил слабость. Я подошел и спросил, не ранена ли она, но она открыла глаза, улыбнулась и ударила меня ниже пояса.

Осторожность пропала. Мы боролись. Давили друг друга. Били друг друга в комнате, пока не оказались в синяках и ушибах, сломав кучу костей, но не останавливаясь. Бой стал отчаянным, даже жестоким.

Мы пытались что-то друг другу доказать, но не знали, как этого достичь. Я не знал, сколько времени прошло, поднял голову и выдохнул. Я увидел, что свет в храме падал не на пол, а на потолок. Мы устали. Я обхитрил ее ударом и поймал врасплох. Прижав ее к стене, я надавил

тяжелой рукой на ее горло и сказал:

— Все еще считаешь, что я размяк?

— Она склонила голову, как птица, не переживая, что я могу лишить ее воздуха.

— Не размяк, возможно, но все еще трус.

Красивое платье Аны было порвано в нескольких местах. Рукав свисал, оторванный, с медовой руки. Волосы, что до этого красиво лежали, спутались, местами показывая мне то, что едва скрывало ее платье.

И хотя она была в ловушке, она боролась, пыталась ударить меня между ног.

— Ну-ну. Не надо, милая леди, — я приблизился. Мое тело прижалось к ее телу, и она уже не могла двигаться.

Она охнула, я смотрел на ее губы. Она задрожала, и я знал, что это было. Страх. Не страх поражения или смерти, а страх мужчин и того, что они делают с уязвимыми женщинами. Это терзало меня.

— Сдаешься? — тихо спросил я.

— Ни за что, — она упрямо вскинула голову. Ее щеки были розовыми от боя. Ее волосы промокли от пота, глаза были изумрудами. Грязь была на ее щеке и лбу. Не важно. Она была прекрасной. Неотразимой.

И хотя мне было не по себе от осознания, что сделал с Аной в детстве мужчина, я все равно хотел ее. Я пытался унять это, закрыв глаза. Тигр во мне схватил добычу и не собирался отпускать ее. Он хотел впиться когтями в свое. Но я не был зверем. Сейчас.

Не доверяя голосу, я заговорил мыслями:

«Я знаю, почему ты дрожишь, Ана. Поверь, тебе будет проще уйти, чем мне. Можешь сбежать магией», — предложил я.

«Думаешь, я хочу сбежать?» — парировала она.

Я в смятении отодвинул руку от ее горла.

«Если бы могла читать мои мысли, ты сбежала бы».

— Я не боюсь твоих мыслей, — сказала она вслух.

— Тогда скажи, чего ты от меня хочешь, — ответил я низким и угрожающим голосом. Я смотрел на пульс на ее горле, опустил голову, сглотнул и сказал. — Что ты хочешь, Ана?

Она вскинула темные брови и облизнула губы. Ее воздух дрогнул, наше жаркое дыхание смешивалось. Она сказала:

— Я хочу… хочу…

Она не успела закончить, я вжался губами в ее губы. Я ожидал, что она оттолкнет меня или пропадет, но случилось обратное. Она заскулила и прижала ладонь к моему затылку, притягивая меня ближе. Ее губы открылись, и застонал уже я. Я переплел пальцы с ее, прижал ее ладони к камню. Все ее тело извивалось, пока губы танцевали с моими с той же грубостью, что она и сражалась.

Хотя я сперва знал лишь ее губы и тело, вскоре я заметил покалывание силы от нашей связи. Оно было едва заметным, но, чем дольше мы целовались, тем сильнее разгоралась связь. Я был опьянен. Ею.

Часть меня знала, что будут последствия. Что эта связь навсегда будет между нами, если я допущу ей раскрыться. Я зарычал, зная, что она заслужила выбор. Только так я смог подавить волну и спросить, хотела ли она этого.

«Ана?» — мое тело гудело, но я соединил мысли с ее, посылая ей картинку происходящего.