Мечта
Шрифт:
Я положила свой готовый салат в салатницу. Повариха попробовала и сообщила что очень вкусно, и что она его обязательно к столу подаст. Потом я посмотрела кино. Но девать себя было совсем некуда, вечер почти наступил. Горничная накрывала на стол в столовой, а я ей помогала, расставляла тарелки под ее контролем и фужеры, и вилки, и ножи, и слушала что для чего предназначено. Я была в домашнем платье и фартуке, на ногах тапочки-шлепки. Думала, что времени уйти в спальню у меня валом, так что все успею. На вечер запланировала разговор по
Поссорились, помирились делов-то! Роднее и ближе все равно никого нет.
Я подпрыгнула услышав незнакомый женский голос. Уж больно плохо я последнее время относилась к незнакомым женщинам.
— Саша, у него новая прислуга, посмотри девочка совсем.
Я обернулась на голос, чтобы поздороваться, и увидела незнакомых пожилых людей. Мужчину и женщину.
— Здравствуйте, — несмело произнесла я.
— Здравствуй, ответили они одновременно, но потом сразу заговорила женщина.
— Саша, тут что-то не то. Она глубоко беременная, — а потом сразу обратилась ко мне — тебя как зовут?
— Маша. Мария.
Я совсем растерялась, а мужчина взял свою спутницу под руку и провел в следующую комнату. Помогать горничной больше не хотелось и я пошла в спальню.
Я валялась на кровати с ноутбуком, когда Володя вошел в комнату в сопровождении той пары. Я вскочила быстро, как могла. И отдернула платье. Тапочки не нашлись и я стояла с вытаращенными глазами и босиком.
— Привет, дорогая! Познакомься, это мои родители. Папа — Александр Сергеевич и мама- Валентина Михайловна. А это моя Маша. Я думаю, что вы должны были узнать друг друга до рождения вашего внука.
Я улыбнулась и проговорила.
— Очень приятно.
Его отец в ступоре разглядывал меня, а мать закипала. Причем прямо как чайник, то есть по ней было видно как внутри ее все взбудораживается, возмущается, кипит и уже почти готово выплеснуть наружу. И оно свершилось, то есть она заговорила.
— Вовка, сколько ей лет? Ты с ума сошел! Как ты мог? Зачем ты привел ее к себе в дом? Вова, объясни мне, что теперь делать?!
— Мама остынь. Я люблю ее, ей девятнадцать. Она совершеннолетняя.
— Любишь?! А Иру ты не любил в девятнадцать, потом Катю, Веру, Галю без которой ты жить не мог? Правда Галю резко сменила Виталина и ты женился. Кстати, насколько я понимаю, ты до сих пор женат. А теперь ты представляешь нам мать своего ребенка, девятнадцатилетнюю девочку, ты уверен, что это не охотница за богатством и вообще это твой ребенок?
Но я ее не слышала. В голове стучало, Он не мог жить без Гали, то есть без моей матери! Боже, я была права и что мне теперь делать? Он любит не меня, а ее. Просто подменил ее на меня и все. Надо бежать и, чем скорее, тем лучше. Только вот куда бежать? Где спрятаться от него, от его жены,
— Мама, прекрати, пойдемте в гостиную, и давайте не будем расстраивать беременную женщину, только что выписавшуюся из больницы. А ты опять куда намылилась? Маша, ты со мной и всегда будешь со мной. Они просто не знают тебя, узнают и полюбят. Я же люблю…
Мы действительно прошли в гостиную и сели за стол, но еда не лезла в горло. Я все думала про отношения его с моей мамой.
— Маша, вы учитесь? — спросил его отец.
— Да, на втором курсе, я будущий экономист.
— Понятно. А родители?
— Папа в Москве, а мама с мужем и двумя сыновьями в Канаде. Володя, прости мне надо домой. Мне есть где жить. У меня квартира трехкомнатная, и вообще вы не обязаны меня любить, я домой хочу. Я позволю тебе общаться с ребенком, Володя. Только отпусти меня.
— Что же ты бежишь все время? Куда? И от кого? Что ты услышала сегодня такого, что опять побежала? Мама у меня хорошая, вы подружитесь. Надо только узнать друг друга и понять друг друга.
— Вова, как давно вы вместе?
— А мы не вместе! — я решила быть честной до конца, — если вы о том как давно я беременна, то на этот вопрос ответить проще, шестой месяц. Мы то встречаемся, то расходимся. А объединяют нас лишь воспоминания, и вот малыш. Он случайно получился, по глупости моей. Потому что реальность с мечтами периодически путаю. А вы, как я поняла, мать мою знаете — Галю.
— Галю? Конечно знаем. Теперь понимаю, — Валентина Михайловна внимательно смотрела на меня — Я помню, как сережки мы с сыном выбирали для Галиной дочки. И Вова так восхищался… Господи, так ты не Галю, ты дочку ее любил?
— Теперь мы будем вместе, мама. Я не мог тогда разобраться в своих чувствах. Мы с Машей были просто друзьями. Но да, я любил ее, тогда как дочь, теперь как жену…
Валентина Михайловна лишь всплеснула руками.
— Маша, а почему ты с мамой не поехала в Канаду?
Я смотрела ей в глаза и не знала что ответить. Правду? Что если бы я уехала, то лишила бы себя шанса быть с ним. Встретить его хоть когда-нибудь в своей жизни. А потом я подумала, а почему я бабушке моего сына не могу сказать правду? И сказала все как есть.
Они были в шоке, просто в шоке. А потом Валентина Михайловна подошла ко мне и обняла крепко, крепко, поцеловала в лоб и произнесла сквозь слезы.
— Как я рада тебе, дочка!
И все, и напряжение прошло. Я как будто экзамен важный сдала. И так легко мне стало! И Володя меня обнимал, и я его на глазах у родителей, и болтали мы совсем непринужденно и часто ни о чем. Потом ужинали и повариха рассказала, что салат я делала и они хвалили. А потом Володя предложил им пожить у него. Вроде и мне веселее и ему спокойней. А я чувствовала себя счастливой, потому что у меня появилась совсем настоящая семья…