Мечтатель
Шрифт:
— А что насчёт огня?
— Тут всё точно.
— Ну, тогда зажги что-нибудь. А я посмотрю.
Ещё когда я отвечал, Кремень начал… ну, наверно всё-таки лучиться силой, как бы по-дурацки это ни звучало. А ещё огненный сигль на его теле выбросил языки энергии, охватившие всю ауру мага каким-то свечением.
Наверно, так он готовился «смотреть». А ещё, пожалуй, контролировать меня.
— Вот, пожалуйста, — сказал я, вызвав над отставленной в сторону и развёрнутой вверх левой ладонью язык огня в локоть высотой. Ну, вообще-то просто повысил в избранной области
Лараг натуральным образом прибалдел.
— И долго ты можешь держать… — быстрая тень какого-то чувства в глазах, — вот это?
— Сколько угодно.
— Угум. А уплотнить?
— В смысле, сделать жарче?
— Да.
Вместо ответа я где-то за секунду раскалил область над ладонью где-то до двух тысяч градусов. Или, может, больше. Свечение я сделал бело-голубым.
Ладонь, кстати, начало ощутимо припекать.
— А ещё?
Чуть приподняв область накаливания, я сконцентрировался и дал жару. Мне уже и самому стало интересно, насколько я смогу поднять температуру.
Трюк с дополнительным свечением не понадобился. Раскаляемый воздух начал светиться сам — режущим глаз белым светом. Мне пришлось на ходу добавлять к форсфайру оболочку двойного форсгрипа: внутреннюю — чтобы воздух не покинул припекаемую область, внешнюю — чтобы холодный воздух снаружи не попал внутрь и ничего не остудил. Кстати, руку я опустил и прикрылся от этого шабаша отражающей тепловое излучение плёнкой магозеркала.
Предосторожность не лишняя, потому что в плену двойной оболочки равномерно светилась уже самая настоящая плазма. Яркость её свечения, правда, больше не росла, потому что мне просто не хватало концентрации на форсгрип, способный удерживать высокоскоростные частицы сильно ионизированного газа. Так что этот газ становился всё горячее и разрежённее, но не ярче.
Остро пахло жаром и озоном.
— Хватит, — выдавил Кремень. Обернувшись к нему, я обнаружил на лице мага гремучую смесь недоверия, ужаса и отвращения.
Стоп. Отвращения?!
— Я начинаю понимать учителя, — по-прежнему сдавленно сообщил Лараг, пока я отменял свои трюки — по очереди, чтобы чего не вышло. — Не знаю, что ты за маг и кто научил тебя… вот тому. Но владеешь ты не огнём.
— А чем тогда?
— Не знаю. И знать не хочу!
Переварив иррациональную обиду, я почти спокойно заметил:
— Мне казалось, что желание знать определяет суть мага в ещё большей степени, чем желание менять мир своей силой.
В меня впился немигающий взгляд сузившихся голубых глаз.
— Я не очень хороший светловерец, — сообщил Кремень тихо. — Наверно, даже плохой. Но я чту Высочайшего и Пресветлого и порой жертвую Его храмам. Так вот. Сейчас я видел, как один из храмов провалился в преисподнюю — с шумом и треском весьма сильным. Это я образно.
— Но что я делал не так? Пока ты прибегаешь к поэтическим образам, я ни архидемона не пойму! Можно конкретнее?
— Конкретнее… гхм. Да уж…
Вздох.
— Скажи, Ложка: что такое огонь? Что отличает его от иных стихий?
— Огонь — это цепная реакция… взаимодействие горючего вещества и окислителя… того вещества, соединение с которым при некоторых условиях позволяет горючему гореть. В воздухе в роли окислителя выступает кислород, но горение возможно не только в нём…
— Довольно! — по мере моих объяснений Лараг кривился всё сильнее. — Что тогда, по-твоему, магический огонь?
— В книгах есть куча дурацких и противоречивых определений, но я не хочу ссылаться на них. Потому что когда я призываю огонь, то просто повышаю температуру, и всё.
Кремень зажмурился, как от головной боли.
— Огонь призывает, — пробормотал он. — О Высочайший, терпения ниспошли мне!
— Да что не так-то?
— Всё! — рявкнул он, открывая глаза и снова вперяя в меня свой взгляд. — Ты похож на блядского некроманта, поднявшего труп невесты и дивящегося, почему жених отшатывается от пустоглазой дохлой оболочки! Температура, взаимодействие веществ… тьфу!
— Если ты хочешь, чтобы «некромант» и дальше путал подъём трупа с воскрешением, то ругайся дальше. Если ты этого НЕ хочешь — объясни, что не так, чёрта тебе в зад!
Лараг длинно выдохнул и словно заледенел. Поднял правую руку — и над ней заплясали быстрый танец рыжие, местами синеватые язычки…
Стоп. Они танцевали не над рукой, а НА руке. Прямо на ладони!
А Кремень уже взялся горящей рукой за рукоять мечехвата, выдёргивая его из ножен. На лезвии заплясало колдовское пламя, ставшее ярче, светлее и злее. Маг припал на колено и провёл горящей сталью по земле. Чахловатые стебли полигонной травы задымились, пережжённые в один миг, а на земле осталась багрово светящаяся оплавленная полоса.
Ещё мгновение, и он встал, а затем бросил в мою сторону мечехват. Я поймал.
— Потрогай лезвие, — велел он. Я повиновался — и без особого удивления обнаружил, что оно едва тёплое. В отличие от полосы сплавившейся земли. — Понял?
— Кажется, да.
— И что же ты понял?
— Призываешь огонь ты. А я — повышаю температуру.
Лараг фыркнул.
— Неужели сообразил? Те самые «дурацкие и противоречивые определения», на которые ты не бросил второго взгляда, позволяют понять и сделать то, чего ты, со всей своей дурной силой, повторить не сможешь. Или сможешь, у?
— Если даже смогу, то не сразу — и не без обучения. Ну так для этого я, собственно, и пошёл в гильдию: обучиться тому, что пока не умею.
— А ты интересный парень, — короткий хмык. — Дерзкий так уж точно. Что ты там ещё умеешь, кроме как… м-м… температуру повышать?
— Да так, по мелочи… например, вот.
Когда Кремень, на которого я направил руку, воспарил вверх локтя на два, выражение лица у него стало… интересное.
— А ещё вот.
Не отпуская Кремня, я запустил над нами форслайт в осветительной версии — но яркой.