Мечтатель
Шрифт:
Впрочем, считать Ковен совсем уж виртуальным образованием тоже не стоит. Почему? Да из-за особенностей посвящения!
…представьте себе: находит маг перспективного пацана (или девчонку), более-менее ловко управляющегося с простейшими магическими трюками и при этом желающего чего-то большего. Или просто амбициозного подростка, не жаждущего ни махать мечом, ни сидеть за вышиванием в ожидании сватовства. В общем, кого-то, подходящего для ритуала посвящения. Только отнюдь не факт, что после ритуала этот самый подходящий будет по-прежнему подходить тому, кто его/её нашёл. Как быть, если у целителя на руках оказывается будущий маг разума, а у землевика — маг воды или огня? Можно, конечно, выпнуть «неправильного» посвящённого и взять на обучение другого, да ещё и не одного, рассчитывая,
Анархизм анархизмом, лень ленью, а жадность жадностью, но состоять в Ковене и платить каждый год сумму, зависящую от ранга, выгодно по нескольким причинам. Ученики — это ладно, далеко не каждый маг может и хочет возиться с молодой порослью. Но одно то, что услуги других магов Ковена обходятся в половину цены «для чужих» — бонус немалый. Почти всегда выходит дешевле исправно отчислять «членские взносы» (или, выражаясь на местный лад, ранговые со статусными), чем выдавать тем же целителям полновесные суммы за лечение травм и возрастных болячек. (Кстати, с коллег-одиночек маги Ковена сплошь и рядом норовят содрать даже больше, чем с рядовых клиентов… ну так на то и официальная политика: если не давить на конкурентов, будет только хуже — проверено временем!). Маг на хорошем счету может взять у Ковена ссуду на льготных условиях; с магами Ковена вынуждены считаться и дворяне, и даже щитовики…
Да и вопрос с обучением новичков тоже имеет несколько скрытых нюансов. Как ни крути, а тот, кто тебя подобрал, кто тебя учил-лечил-кормил, заботился о тебе, предоставляя кров, одежду и защиту, запомнится тебе надолго, если не на всю жизнь. И пусть после посвящения связь с самым первым наставником ослабеет! Исчезнуть полностью ей не грозит. Член Ковена, охотно ищущий и обучающий молодёжь, приобретает тем самым добрую репутацию в глазах своих коллег. А это немало. Горизонтальные связи — дружеские, почти семейные — пронизывают Ковен, выходя даже за пределы великого княжества. И пусть на практике не всё так гладко. Пусть узы меж учителями и учениками часто омрачают соображения финансового плана, пусть в дело вступают случаи личной неприязни или даже вражды, а взрослые маги подчас используют своих молоденьких подчинённых не так, как следовало бы обращаться с ними достойным разумным… всё равно Ковен приносит куда больше пользы, чем вреда. Для всех, включая простых людей.
— Наэли, — сказал я мягко. — Ты ничего не забыла?
— Ты о чём?
— Я не принадлежу ложе целителей. Да что там, я вообще в Ковене не состою! Когда уже решится этот вопрос, а, саорри секретарь Сигнарского круга?
Целительница (в весомом ранге заклинательницы, носящая как-бы-несерьёзное прозвище Подушка) отвела взгляд. Впрочем, ненадолго.
— Это не такой простой вопрос, как кажется.
— Понимаю. Недовольные щитовики, лишние следы в документах, слухи и риски. И я тебя не тороплю. Однако позволь заметить, что я согласился отдавать тебе аж половину заработанного за посредничество. И этого больше чем достаточно, чтобы избавить меня от советов, КАК именно мне лечить людей. Или у тебя возникают претензии к качеству моей работы?
— Нет.
— В таком случае закроем тему. До моего официального вступления в Ковен.
Наэли Халлейская фыркнула, но всё же позволила мне оставить за собой последнее слово. Ещё бы: ведь половина заработанных мною денег уходила в её карман… ну да ничего. Вот стану официально Охотником — тогда и посмотрим, достоин ли я места в Ковене и на каких правах. А пока меня всё устраивает. Подумаешь, деньги!
Главное — польза больных, на втором месте — так необходимая мне практика, а монеты — дело третье, если не десятое.
Глава 8. Превратности обучения, или майна-вира
Обучение в гильдии делилось на два этапа, не имеющих чётких возрастных рамок. Всё только и исключительно по уровню готовности. С другой стороны, если закончить теорию первого этапа вполне реально лет в двенадцать и раньше, то вот сдать практику, не достигнув хотя бы четырнадцати-пятнадцати, очень сложно. Это я к тому, что на практическом зачёте имелся, среди прочих, тест «доставка раненого»: сдающий должен был проволочь изображающего полутруп экзаменующего на своём хребте на минимальную дистанцию в двести шагов. А, как в одной книге написано, «мужик весом в двести фунтов — это мужик весом в двести фунтов». Для ребёнка, как бы его ни гоняли на физподготовке, такая задача находится за пределом возможного.
При этом провал хотя бы одного практического зачёта равносилен недопущению до второго этапа. И тест по «доставке раненого» был не единственным. Даже не самым сложным.
Ну да ладно, вернусь к системе в целом.
В сущности, первый этап обучения носил общеобразовательный характер. А сверх того — комплексный и на удивление продуманный. Очень сложно сравнивать, но с точностью плюс-минус лапоть сдавший первый этап мог быть приравнен к выпускнику общеобразовательной школы в России. Причём не троечнику и даже не хорошисту, а отличнику. Будущие Охотники учились не для дяди, не в стремлении заслужить похвалу и не ради красивого аттестата — для того, чтобы увеличить свои шансы на выживание.
Это, знаете ли, мотивирует.
Голой теории на первом этапе давалось немного. На нём учились больше тому, как надо учиться. Вместо классических домашних заданий (решите однотипные с приведённым примеры задач икс раз) давались упражнения на развитие внимания, памяти, сообразительности. Никаких квадратных уравнений, никакой тригонометрии, чтения выученных стихов и портянкообразных таблиц с неправильными глаголами. Но вот четыре действия арифметики, выполняемые в уме на скорость, наставники проверяли. Причём непринуждённо совмещали с теми самыми заданиями на сообразительность: «Умножьте двадцать четыре на сорок, поделите результат на шесть и вычтите девятнадцать — сколько получится?». Не сообразишь сходу, что надо сначала двадцать четыре на шесть делить, зависнешь. Кстати, настольные игры в программе стояли наряду с чистописанием. Выполнявшийся молодыми ниндзя тест (выложить на ровную поверхность набор разнородных предметов, показать ученику на пару секунд, развернуть оного ученика на сто восемьдесят и спрашивать, что именно там лежало) среди теоретических зачётов тоже числился. А ещё будущие Охотники изучали языки: кроме родного, два живых и минимум один мёртвый. И с них не слезали, пока ученик не доказывал способность свободно говорить и читать на всех.
Со второй, практической частью имелись свои сложности. «Общеукрепляющая, утром ободряющая» гимнастика с основательной растяжкой — ежедневно и обязательно, часа по полтора-два. Бег на короткие, средние и длинные — а как же. Уроки плавания в нарочно устроенном пруду, с практикумом по нырянию на как можно большие сроки — непременно, в любую погоду любого сезона… пока пруд льдом не покроется. А когда покроется — добрый дядя Керм Пекло придёт и лёд растопит. Как говорится, всё для детей и юношества. Включая регулярные наблюдения у магов жизни, конечно, потому как позволять будущим Охотникам погибать в нежном возрасте от пневмонии или там менингита — больно жирно будет.
Будущие Охотники успеют ещё угробить себя иными, более замысловатыми способами, особенно на втором этапе обучения и в процессе практики.
Впрочем, перечисленное — это так, общие места. Наставники также припасли для учеников порцию изюма с орехами, да с хорошим запасом. Вот, например….
— Добро пожаловать во тьму, молодёжь! — многозначительный смешок и стук засова.
М-да. Действительно тьма: ни зги, ни лучика, ни искры. Неопределённого размера (но сразу чувствуется: немалое!) пространство… и прячущиеся где-то тут же собратья по подвалу. Которых мне требуется искать и салить. Правила простейшие: тот, кого задели, кричит «Труп!» и начинает поиски «живых». Как только найдёт и коснётся, «оживает», а «трупом» становится задетый. Кстати, тот, кто вошёл последним, автоматически считается водящим.