Мечтатель
Шрифт:
«У меня нет в этом полной уверенности, — продолжал я, всеми силами стараясь излучать спокойную силу, — и вряд ли когда-нибудь такая уверенность появится… слишком давно было дело… но мне кажется, что мой случай отдалённо схож с историей древнейших магов».
Да?
Проблеск любопытства. Очень хорошо, теперь не спугнуть бы…
«Задумывалась ли ты когда-нибудь, как появились самые первые маги?»
Нет… никогда.
«Об этом мало кто думает. И знаешь, что я предположил? Что в самом начале, когда ещё никто не придумал ни ограничивающих ритуалов, ни даже заклятий, а вся —
Вот это её взбодрило. Плечи снова развернулись, взгляд редкостных серых глаз пытливо сцепился с моим.
«Так вот, у первых магов было лишь два пути… сливающихся в один. Первый — снова взять под контроль собственный разум, оградить его от пагубного влияния случайно обретённой мощи. И тем самым укротить если не саму мощь, то хотя бы её проявления. И второй — каким-то чудом, благодаря ещё одному вмешательству то ли случая, то ли судьбы ввести силу, полученную из-за „порчи“, в какие-то рамки. Скажем, рамки только магии воды. Или только магии света. Что-то узкое, устремляющееся по единому руслу. И это укрощение „порчи“ самим своим фактом должно было оказать благотворное влияние на рассудок. Понимаешь?»
Я… да. Кажется.
«Запоздало прошу прощения, что когда-то обозвал тебя дурой. Мне не следовало бросать в запальчивости те обидные слова. Надеюсь, ты не обижаешься на меня за тот… случай?»
Обижаюсь, конечно (и это наглая ложь). Никогда не прощу (давно уже простила)!
Я улыбнулся. А кто бы на моём месте нашёл в себе силы НЕ улыбнуться?
«У тебя чудесные глаза… ох. О чём я?… Первые маги. Да. Так или иначе, но для того, чтобы превратить „порченых“ в таких магов, каковы они ныне, необходимо было два… этапа. Во-первых, укротить магию. Во-вторых, научиться наделять магией других людей — целенаправленно и стабильно. Второй этап нас сейчас волновать не должен, это отвлечённая теория, к делу никак не относящаяся. А вот первый — наоборот. Ты практически призналась, что „поймала“ осколок силы. Какой-то неизвестной и пугающей магии. Поверь: я буду последним, кто побежит докладывать об этом щитовикам — хотя бы потому, что они наверняка не забыли, как я бил морду одному из их рыцарей и оставил с носом одного из их палатинов».
— Что-о-о?! — Как это случилось? Как тебе вообще удалось… такое?!
«Пожалуйста, не вслух. Как? Это отдельная долгая история, и я расскажу её позже… ну а если не удержишь в узде любопытство, попробуй расспросить Йени Финра… Головастика».
Обязательно попробую. А… может, всё-таки расскажешь?
«Сейчас, на мой взгляд, гораздо важнее другой рассказ. Твой. Как ты догадываешься, я бы не отказался заполучить в группу ещё одного мага. Тебя».
Ты… серьёзно?
«Повторю ещё раз: я не так хорош в магии разума, чтобы лгать мыслью. Я сейчас предельно искренен. И я не думаю, что твоя проблема так уж велика. Ведь „порча“ не затронула твой разум… или всё-таки затронула?»
Ответом мне были опущенный взгляд и снова поникшая голова.
«М-да. Это будет сложнее, чем я надеялся. И мне следовало догадаться самому. То твоё… поведение… во время нашего знакомства — это явно…»
Заткнись!!!
«Так. Начальная стойка любого комплекса — давай! Отлично. Как видишь, это работает. Мне с самого начала следовало догадаться: не может иметь настолько дурной характер человек, так же близко, как ты, подошедший к совершенному владению телом и оружием. Вспыльчивостью и грубой несдержанностью страдают многие, но среди этих „многих“ не сыщешь ни мастеров клинка, ни метких стрелков. Это абсолютно несовместимые свойства. Истерик не одолеет тягот Тропы Воина, как гнилая верёвка не перерубит гномий клинок. И… позволь мне догадаться. Эта твоя „порча“ — приобретение сколь сомнительное, столь и недавнее. Вероятно, ты заполучила её там же и тогда же, где шрамы: в первом тренировочном рейде по Темноземелью. Так?»
— Да. — Глухо, не поднимая головы.
Я не стал напоминать Кимаре про комплексы, правильные движения и правильное дыхание с сопутствующим воздействием на дух-разум. Вместо этого я шагнул вперёд, сокращая и без того довольно малое расстояние меж нами, и обхватил ладонями её голову. После чего мягко, но непреклонно заставил посмотреть прямо на меня — снова.
Физический контакт усиливает мысленный. В этом я ещё на Дозорной заимке убедился.
«Прекращай это. Немедленно. Мне больно видеть тебя отчаявшейся. Вздохни глубже! Да, тебе выпало нелёгкое испытание. Но недаром один мудрец, глубоко уважаемый мною, говорил: всё, что меня не убивает, делает меня сильнее».
…да, главное — временно забыть про такие не убивающие меня вещи, как плюшевые игрушки, кучевые облака и диатомовые водоросли. Проклятый сетевой стёб! Вечно он норовит безвозвратно испортить самые пафосные моменты…
Чтобы, не приведи судьба, не сбиться, я заговорил вслух, вкладывая в слова максимум уверенности — и заставляя единственную слушательницу поверить сказанному:
— Прошлое всё равно не изменишь; не имеет смысла терзаться из-за того, что случилось и что не случилось. Что было, то было. Отпусти прошлое, надейся на будущее, живи настоящим. Ты выжила — и это важно. Ты обрела силу, которой нет у других и которую ты сможешь использовать, когда будешь готова — это тоже важно. А если даже решишь не пользоваться тем, что даёт «порча», твёрдо обещаю тебе одно: я не дам тебе сойти с ума. Вывернусь наизнанку, душу архидемону заложу с потрохами… но тебя безумию не отдам. Веришь?
— Да.
На мгновение отпустив Кимару, я сделал ещё полшага вперёд и обнял её — вполне по-братски. Ну, пришлось ещё дополнительно объяснить своенравному организму про братские… я сказал, братские!.. объятия — потому как я давненько не обнимал женщин вообще… а таких женщин, как Кимара, вообще никогда не обнимал. В первый раз так повезло.
Ну да, надеюсь, не в последний.
«Раз ты мне веришь, начнём распутывать этот узел с самого начала. Расскажи, что именно тогда случилось. Если тяжело — можешь вслух».
Эмпатически я старательно снижал её тревожность, «излучая» спокойную уверенность и поддержку. Ментально делал почти то же самое, только менее навязчиво. А мои руки спокойно и уверенно лежали на её спине, не проявляя поползновений начать спуск даже к талии, не говоря уж о том, что ниже. Поэтому я отчётливо ощутил, как напряглась Плеть, когда я прижал её к себе — без настойчивости, аккуратно, но сильно — и как напряглась втройне, когда до неё дошла моя просьба. В ответ я прижал её чуть крепче, осторожно погладил закаменевшие плечи.