Мечтательница из Остенде
Шрифт:
Она побежала, шагнула внутрь.
Карл только что умер.
Она оперлась о стену и тихо сползла на пол. Так она сидела на корточках, молча, без единого стона или всхлипа, только глаза наполнялись слезами.
Остальные смотрели на нее неодобрительно: медикам не полагается давать волю эмоциям или надо искать другую работу.
В полном ступоре она вдруг вспомнила о том, что Карл говорил ей на ухо: она же обещала!
Стефани вскочила, быстрым шагом миновала коридор, на ходу вытирая глаза, спустилась на первый этаж в отделение скорой помощи и направилась к Рафаэлю, который курил вместе с другими санитарами.
— У тебя когда смена кончается?
— Через десять минут.
— Тогда давай выйдем вместе. И поехали к тебе.
Он обалдел и не знал, что ответить. Его замешательство ее обескуражило, но она настаивала:
— Сейчас или никогда!
— Конечно сейчас! — воскликнул Рафаэль, выбрасывая сигарету.
Он взял ее за руку, и они спустились в раздевалку. По дороге она почувствовала, что должна объяснить все это:
— Знаешь, я пришла за тобой, потому что… потому что…
— Я понял. Ты выздоровела?
— Точно. Я выздоровела.
Через час после смерти Карла Стефани, выполняя свое обещание, была в постели с Рафаэлем. Она предавалась любви безоглядно и раскованно. Рафаэль даже не заметил, что она девственница. И когда юноша обнимал ее, она обхватывала ногами бедра Рафаэля, но ее слова «я тебя люблю» были обращены только к Карлу.
Скверное чтение
Пер. Галина Соловьева
— Чтобы я читал романы? Да никогда!
Он жил в окружении тысяч книг, под которыми прогибались стеллажи, загромождавшие стены его темной квартиры с полу до потолка, и приходил в негодование при мысли, что кто-то мог подумать, будто он способен убивать время на чтение романов.
— Факты, только факты! Факты и их осмысление. Пока не исчерпана реальность, я ни единой секунды не потрачу на вымышленный мир.
К нему мало кто был вхож, поскольку Морис Плиссон не любил принимать гостей. Меж тем, когда время от времени кто-либо из учеников проявлял подлинную страсть к его предмету, Плиссон в конце учебного года даровал ему в качестве вознаграждения особую милость — возможность провести с преподавателем часок за кружкой пива со скудной закуской — угощение выставлялось на низком круглом столике в гостиной. И всякий раз пораженный обстановкой ученик, понурившись, сдвинув коленки, обегал взглядом ряды книг, убеждаясь в том, что все заполонили эссе, исследования, биографии, энциклопедии и не осталось даже щели, куда могла бы втиснуться беллетристика.
— Разве вам не нравятся романы, господин Плиссон?
— Это все равно что спросить, ценю ли я беспочвенные выдумки.
— До такой степени?
— Послушайте, мой юный друг, с тех пор как я полюбил историю, географию и право, я на протяжении сорока пяти лет, читая по нескольку томов в неделю, каждый раз узнаю нечто новое. Но что способны поведать мне романисты, отдающие предпочтение фантазии? Нет, вы объясните, что?! Если они сообщают о неких объективно существующих вещах, то мне это уже известно, а если выдумывают небылицы, так мне на это просто плевать.
— Но литература…
— Мне бы не хотелось ни поносить коллег, ни подрывать ваш энтузиазм; тем более что вы блестяще учитесь и способны поступить в Эколь нормаль. Однако если мне дозволено высказаться начистоту, то я бы заявил следующее: хватит пудрить нам мозги литературой! Чушь и пустословие!.. Чтение романов — типично женское занятие, к тому же вязание или плетение кружев приносят больше пользы. Писать романы — значит обращаться к лишенному творческого начала женскому полу, не более того, и жаждать одобрения этих особ. Вспомните, такой почтенный интеллектуал, как Поль Валери, отказывался писать тексты, начинавшиеся с фраз вроде «Маркиза выехала в пять часов». Как он был прав! И если он отказывался писать подобные вещи, то я отказываюсь их читать: «Маркиза выехала в пять часов»! Прежде всего, какая именно маркиза? Где она живет? Какая это эпоха? Кто может доказать, что в момент ее выезда было ровно пять часов, а не десять минут шестого или пять тридцать? Впрочем, что изменится оттого, что выезд совершится в десять утра или десять вечера, если это все равно неправда? Как видите, в романе царит произвол и бог весть что еще. Я человек серьезный. У меня нет ни сил, ни возможности, ни времени заниматься подобной чушью.
Доказательства казались оратору неопровержимыми, и в этом году, как и прежде, это вновь сработало: собеседнику было нечем крыть. Морис Плиссон вновь одержал верх.
Но если бы он мог проникнуть в мысли гостя, то был бы разочарован: сие молчание вовсе не означало победы. Юноша, смущенный безапелляционным тоном преподавателя, счел эту теорию недостаточно последовательной для человека мыслящего, он задавался вопросами: отчего тот дистанцируется от воображаемого мира и что побуждает его презирать искусство или чувства? А кроме того, его удивляло, что презрение по отношению к «женскому полу» исходит именно от «одинокого представителя мужского пола», поскольку в лицее было хорошо известно, что господин Плиссон — старый холостяк, закоренелый одиночка, которому так и не довелось обзавестись спутницей.
Морис Плиссон предложил открыть еще одну бутылку пива — это был способ положить конец визиту. Ученик понял намек, рассыпался в благодарностях и в сопровождении преподавателя двинулся к выходу.
— Желаю хорошо провести каникулы. И не забудьте, что для вас было бы весьма полезно уже в августе приступить к повторению курса истории древнего мира, ведь в следующем году у вас перед поступлением совершенно не будет времени.
— Конечно, господин профессор. С первого августа засяду за историю Древней Греции и Рима. Непременно последую вашему совету. Хорошо бы родители согласились прихватить в отпуск чемодан с книжками.
— А куда вы едете?
— В Прованс, у нас там домик. А вы?
Этот машинально заданный вежливый вопрос почему-то озадачил Мориса Плиссона. Он беспомощно заморгал, пытаясь подыскать ответ:
— Э-э… э-э… в этом году в Ардеш. [8]
— Обожаю Ардеш. А куда именно?
— Э-э… слушайте, я не знаю, дом сняла подруга. Обычно мы прибегаем к услугам турфирм, но этим летом решили просто отдохнуть в Ардеше. Она так решила и все сама устроила… я даже не помню, как называется деревня.
8
Ардеш — департамент в центральной части юга Франции, часть региона Рона-Альпы.
Студент благожелательно воспринял смущение преподавателя. Обменявшись с ним рукопожатием, он помчался по лестнице, перескакивая через четыре ступеньки разом, — ему не терпелось увидеть друзей, чтобы объявить новость века: у Плиссона, оказывается, есть любовница! Те, кто распускал сплетни на его счет, угодили пальцем в небо: и те, кто объявил его гомосексуалистом, и те, кто заверял, что он посещает шлюх, и те, кто считал его вообще девственником… Оказывается, в жизни преподавателя, отнюдь не блиставшего красотой, есть женщина! Вот уже много лет они разъезжают по свету, вместе проводят отпуска, а может, даже встречаются вечерком в пятницу. Отчего они не живут вместе? Тут возможны два варианта: или она не местная, или же у нее есть муж… Да, держись, Плиссон, учащиеся подготовительных курсов этим летом ему точно перемоют косточки.