Мечтательница
Шрифт:
Корд нежно перебирал ее черные кудри, и они шелком скользили между его пальцами. Он теснее прижался к девушке, поняв, что его переполняет желание, которое уже невозможно не замечать. Правда, это было наслаждение, которое он получал тайком. Корд улыбнулся, представив, что сказала бы Селин, узнай она об этом.
С того момента, когда он впервые увидел ее, она не переставала удивлять его. Ее отчаянная стычка с Данди не только ужасно испугала, но и удивила его. А ее искрящийся юмор смешил его так, как давно не веселило ничто вокруг. Их связывала всего-навсего договоренность двух стариков, но она верила ему настолько,
Корд почувствовал внутреннее напряжение, ощутил волнение, которое давно не подпускал к себе. Он предупреждал себя, что не должен слишком заботиться о ней, привыкать к этой странной девушке, которая по-прежнему отказывалась от своего настоящего имени и утверждала, что наполовину цыганка. Все, кого он когда-либо позволял себе любить, покидали его. Почему с ней должно произойти иначе? Если окажется, что жизнь на плантации невыносима и Селин будет несчастна, он позволит ей уйти. Если же она решит остаться, может, со временем они научатся ладить. Нельзя сказать, что это недостижимо. Большинство мужчин, с которыми он знаком, женились в свое время по расчету, и многие неплохо себя чувствовали. Вероятность встретить настоящую любовь, такую, какую нашли его мать и отец, слишком мала. Один шанс из тысячи.
Не было совершенно никакой необходимости рисковать и влюбляться в Селин. Он не позволит ей завладеть тем, что еще осталось от его сердца. Плохо уже то, что она смогла заставить его почувствовать, что его сердце еще не до конца умерло.
9
Стоя на коленях на своей кровати, Селин любовалась через иллюминатор тем, как лунный свет целуется с волнами океана. Казалось, что до луны можно дотянуться рукой, – так низко она висела. Селин никогда не могла крепко заснуть в полнолуние, и сегодняшняя ночь не стала исключением. «Аделаида» скользила по спокойной воде, ее паруса гордо раздувались от попутного ветра. Можно было подумать, что корабль, так же как пассажиры и команда, с нетерпением ждет встречи с Сан-Стефеном, которая должна состояться утром.
Селин надела темно-зеленое платье поверх рубашки, которую носила взамен прежней, порванной Кордом. Оправив юбки, она открыла дверь каюты и очень удивилась, не обнаружив мужа в салоне. После того как она увидела, сколько он выпил за ужином, у нее не оставалось сомнений, что он не сможет подняться из-за стола. Он вообще много пил с той штормовой ночи. Отчасти она винила в этом себя. Если бы она не попросила его рассказать о Сан-Стефене, он не окунулся бы настолько в прошлое, которое прятал в глубинах своей памяти.
Селин вышла из салона и, придерживаясь за поручень, пошла вдоль палубы первого класса, радуясь тому, что прекрасно себя чувствует. Теперь, когда осталось всего несколько часов пути, она наконец привыкла к корабельной качке. Поправив прядь волос, девушка облокотилась на перила и, низко опустив голову, стала пристально всматриваться в синюю ночную воду. Лунный свет пробивался сквозь облака, и они мерцали жутковатым сине-белым светом. Воздух был напоен слабым ароматом цветущих вдали растений. Где-то высоко над волнами кричала чайка. Земля была близко.
Мимо прошел матрос, но даже не посмотрел в ее сторону. Команда обходила Селин стороной с тех пор, как она сделала вид, что может наслать проклятье
Со времени шторма Селин гораздо чаще видела Эдварда и Фостера, чем Корда. Он заглядывал к ней в каюту только для того, чтобы быстро и вежливо поинтересоваться, как она себя чувствует. Когда они вошли в спокойные воды, она почти ждала, что он возобновит свои прежние домогательства, но он ни разу больше не потребовал, чтобы она спала с ним. Он ни разу больше не проявил о ней такой заботы, как во время шторма. В ее присутствии Корд вел себя очень сдержанно, почти настороженно, и внимательно наблюдал за ней, когда думал, что она этого не замечает.
Стоя в полном одиночестве на палубе, Селин с удивлением обнаружила одну интересную особенность ночного плавания: оказалось, что по левому борту корабля мерцают зеленые огоньки, а по правому – красные. Полированный деревянный поручень на ощупь напоминал холодное гладкое стекло.
Селин подняла лицо к огромной луне, тряхнув длинными волосами, распустила их по плечам и глубоко вдохнула соленый воздух. Как замечательно почувствовать, что на тебя не давят четыре стены крохотной каюты! Она с удовольствием ступит на твердую землю.
Глядя на лунную дорожку, играющую искорками света на темной воде, Селин вспоминала образ матери Корда, Элис, танцующей под ночным небом. Его любовь к этой прекрасной женщине оказалась одним из тех воспоминаний, что она «украла» у него в ту штормовую ночь. Почувствовав вдруг какое-то странное беспокойство, девушка оттолкнулась от перил и направилась к трапу, ведущему вниз. Она ожидала увидеть у штурвала рулевого, но, к своему удивлению, обнаружила на нижней палубе и Корда. Он стоял у поручня на носу судна, и его фигура отчетливо вырисовывалась в лунном свете. Опустив голову, Корд смотрел на воду. Его рубашка с длинными рукавами казалась синевато-белой, как облака. Он широко расставил руки и крепко сжал перила ладонями.
Она подошла к нему сзади, плеск волн и шелест раздуваемых ветром парусов заглушали ее шаги.
– Тебе сейчас не хочется потанцевать под луной? – только задав вопрос, Селин сообразила, что коснулась его самых сокровенных воспоминаний о матери.
Он вздрогнул от неожиданности, потом посмотрел на нее:
– Я вышел, чтобы увидеть первые отблески огней острова.
– В воде?
– Иди посмотри.
Она встала рядом и облокотилась на поручень. Вода бурлила возле корпуса корабля, напоминая великолепный фосфорицирующий шлейф. Ей никогда не приходилось видеть ничего подобного.
– Кажется, что огоньки светятся под водой.
– Что-то вроде этого.
– Ты, наверное, очень взволнован тем, что произойдет завтра, – догадалась она о его чувствах.
– Нет.
Она знала, что Корд лжет, но понимала: он никогда не позволит себе признаться, что ждет не дождется, когда они окажутся на острове, который он называет домом. Сама Селин сгорала от нетерпения увидеть своими глазами, действительно ли он хотя бы наполовину так прекрасен, как его воспоминания о нем.
– А я волнуюсь, – сказала девушка.