Мечтательница
Шрифт:
– Что же нам делать? Если Корд пока ничего не слышал, как вы думаете, следует ли нам что-нибудь говорить ему?
– А если все не так уж плохо? – спросил Эдвард. Правда, вспышка столь не характерного для него оптимизма оказалась непродолжительной. – С другой стороны, а если все обстоит еще хуже?
– Я с ужасом думаю, что это может для него значить, – проговорила Селин.
– Нигде не соберешь информацию быстрее, чем в таверне. – Фостер засунул руки в карманы сюртука.
– Но это и самое лучшее место, чтобы напиться, – проворчала
– Ладно вам, мисс, мы знаем, конечно, что у него есть недостатки, – заступился за хозяина Эдвард.
– Может, он как раз пытается разузнать что-то о поместье, – предположил Фостер.
– Несомненно, – прошептала Селин с чувством необъяснимой потери. Она была не настолько наивной, чтобы не знать, какие соблазны подстерегают мужчин в таверне.
Прежде чем они смогли продолжить обсуждение этого вопроса, Селин услышала приближающиеся к комнате шаги и в дверях появился Кордеро. Лицо его пылало, без сомнения, не только от жары, а глаза подозрительно блестели. Под мышкой он держал бумажный сверток, перевязанный шнурком, а в руке – полупустую бутылку рома.
– Я бы вошел, но комната слишком мала, чтобы здесь поместился еще один человек, – проговорил он.
Фостер расправил манишку, а Эдвард последний раз прошелся тряпкой по тусклой поверхности стола. Слуги поспешили к дверям. Они оставили Селин прежде, чем она успела что-либо решить. Корд посторонился, чтобы они смогли выйти, потом прошел в комнату и бросил сверток на незастланную постель.
– Как прошло время в таверне?
Ей вовсе не хотелось брюзжать, но, увидев, как он стоит перед ней, такой красивый и такой бесстрастный, такой холодный и далекий, Селин занервничала.
– В таверне все было прекрасно. Я узнал там кое-что весьма интересное. – Он не сводил взгляда с кровати.
– Этого я и боялась. Помни только, что не всегда все так плохо, как может показаться.
– Да нет. Похоже, если бы я удосужился поразмышлять, то обязательно придумал бы, какую выгоду можно извлечь из того, что твоя жена прослыла настоящей ведьмой.
– В конце концов, многие начинают с нуля и потом получают… – Селин замолчала и уставилась на мужа. – Что ты сказал?
– Может, это мне следует спросить, о чем ты тут разглагольствуешь?
На душе у Селин было по-прежнему неспокойно, но она быстро ответила:
– Неважно. Что ты имеешь в виду, говоря о том, что я прослыла настоящей ведьмой?
– Ну, я пока не про твой характер. Просто так получилось, что я сидел за столиком рядом с матросами, судно которых только что пришло в порт. Неделю назад они наткнулись на следы кораблекрушения, которое произошло в опасных водах недалеко от западного побережья Барбадоса. Среди обнаруженных тел они опознали…
– О нет! – Селин прижала ладони ко рту.
– Все сошлись во мнении, что это не кто иной, как капитан Данди. – Она тяжело вздохнула, а Корд сел на край кровати, скрестив руки на груди. – Данди был привязан к штурвалу. На нем осталось довольно много пурпурно-желтых лохмотьев,
– Он захлебнулся?
– Захлебнулся, и его изрядно поклевали морские птицы. Неприятное зрелище. Я уж не говорю о том, как долго он дрейфовал, привязанный к штурвалу, пока не умер. Говорят, это ужасная смерть.
Корд внимательно смотрел на девушку. Она видела: он готов поверить в то, что это она навлекла проклятье на Данди.
– И весь экипаж погиб? Как же это связывают со мной? – прошептала она, боясь услышать ответ.
– Позже они обнаружили на берегу нескольких уцелевших членов экипажа, которые с готовностью рассказали о стычке Данди с ведьмой на борту «Аделаиды». Она прокляла его незадолго до смерти. Этой ведьмой, без сомнения, была ты, дорогая женушка.
– Что это означает? – Она вышла на балкон и прикрыла глаза рукой, защищая от яркого солнца. Ей были совершенно не известны здешние порядки и нравы. Может, через несколько минут ей снова придется бежать и прятаться. – Здесь все еще сжигают ведьм на кострах?
Корд засмеялся.
– Нет. Но сомневаюсь, что нам удастся удержать при себе кого-либо из рабов, как только до них дойдут какие-нибудь слухи. Они верят во все подряд: в привидения, которых они называют джамби или даппи, в ведьм, в колдунов. – Он склонил голову набок и посмотрел на Селин, словно поддразнивая ее. – С другой стороны, рабы преклоняются перед сверхъестественными силами. Так что ты можешь оказаться просто бесценной находкой.
– Но ты ведь в это не веришь, правда? – Селин подошла к кровати и, не задумываясь, села рядом с Кордом.
Он посмотрел на нее в упор:
– Нет, я в это не верю. А следовало бы?
– Не следовало бы даже спрашивать. Я не имею ни малейшего отношения к смерти Дан-ди. Никакого! Клянусь Богом, я никогда и никому не причинила бы зла.
Селин резко замолчала: ведь это она убила Перо, пусть даже непреднамеренно. А теперь вот погиб Данди. И, хотя в этом нет ее вины, на совести останется боль за еще одну человеческую душу. Селин благодарила Бога, что, по крайней мере, Корд не верит во всю эту чепуху, потому что сомневалась, что в одиночку смогла бы противостоять таким слухам.
Голова у нее раскалывалась от палящего солнца и голода. Девушка закрыла лицо ладонями. Внезапно она почувствовала, что Корд легко поглаживает ее по плечу. Удивленная этим неожиданным проявлением нежности, она взглянула ему прямо в глаза.
– Я не верю ни одному слову из этих россказней, Селин. Я знаю, что ты просто сыграла на его страхе.
– Спасибо, что веришь мне, – поблагодарила она.
Сердце ее учащенно забилось от его взгляда. Ей очень хотелось бы увидеть в этих глазах чуть больше, чем простая поддержка. Ей хотелось заметить в них доверие и хоть чуточку любви. Но она понимала, что мечтает о невозможном. Кордеро Моро научился не чувствовать ничего, о чем нельзя было бы забыть, утопив воспоминания в вине.