Мечтательница
Шрифт:
– Ты откуда знаешь? – Заметив жалость в ее глазах, он отступил на шаг назад.
– Я… Фостер и Эдвард рассказали мне, когда я сообщила им о том, что услышала от Коллина Рэя.
Корд запустил пальцы в пышную шевелюру и посмотрел на дверь.
– Значит, вы тут в мое отсутствие проводили совещание? Смешно, наверное, было: три кудахчущих квочки на насесте!
– Они искренне о тебе заботятся.
– Мне ничья забота не нужна. Я не хочу, чтобы обо мне заботились.
– Тебе необходимо, чтобы кто-то о тебе заботился, больше, чем кому
– Не вмешивайся в мою жизнь, Селин! Ну какое она имеет право указывать ему, что он чувствует или в чем нуждается?!
– Конечно! Ты бы очень этого хотел, правда? Тебе тогда можно было бы топать ножками, метать злобные взгляды и прятаться от всего мира! Я знаю, ты любишь этот остров, знаю, ты любишь Данстан-плейс…
– Откуда такая уверенность, мисс Всезнайка?
– Из твоего рассказа в ту ночь, когда был шторм.
Ему следует уйти. На сей раз уйти придется ему.
– Тебе лучше забыть все, что было той ночью, Селин.
– А ты забыл?
Ее вопрос удивил его.
– Конечно, – солгал он. – Да не о чем и помнить было.
Кажется, он нанес ей сокрушительный удар. Корд направился к двери. Ему необходимо было бежать из этой комнаты, от горького выражения ее глаз. Весь Бэйтаун ликует и веселится. Он найдет способ выбросить из головы мысли о Данстан-плейс. В городе не было недостатка в роме и шлюхах, с которыми он может развлечься. Через час ему будет наплевать на состояние плантации. Ему будет наплевать даже на то, что его ворчливая, беспокойная женушка только что смотрела на него подозрительно затуманившимися глазами, стараясь сдержать блестящие слезинки.
Словно о чем-то вспомнив, он замер в дверном проеме и оглянулся:
– Для тебя это прекрасная возможность уйти, Селин. Поскольку мы еще не трахались, брак можно объявить недействительным.
Она стояла, не говоря ни слова, и смотрела на него, понимая, что он нарочно постарался сейчас шокировать ее.
– Это значит – нет?
Она не ответила, просто смотрела на него в надежде на что-то, чего он не мог ей дать, ожидая, что он смягчится, скажет, что не хотел обидеть грубым словом, попросит прощения. Она ждала от него того, на что он был не способен, и Корд почувствовал себя бессердечным негодяем.
– Это для тебя, – только и сказал он, указав на сверток на кровати. Потом отвернулся, лишь бы не видеть ее внимательных глаз, и ушел, оставив ее в полном одиночестве.
Селин не пошевелилась, пока он не пересек холл на первом этаже и не смолкли его шаги. Из-за тошнотворного запаха чеснока и жира, доносящегося из столовой, в комнате было почти невозможно дышать. Корд попытался рассердить и шокировать ее, постарался предложить ей легкий путь к отступлению, но Кордеро Моро не знал, из чего сделана его молодая жена. Немного вульгарности ее не испугает!
Она медленно подошла к кровати, взяла в руки коричневый сверток и потянула за веревочку. Бумага с шумом развернулась, и Селин обнаружила белоснежную, всю в кружевах
Мужчина, который так старался убедить всех, что он никогда не испытывает никаких чувств, потратил время на то, чтобы купить ей новую ночную рубашку, причем такую, которая не только пришлась ей впору, но была лучшего качества, чем та, что он порвал.
Селин спрятала лицо в мягкую белую ткань, закрыла глаза и дала себе клятву: судьба привела ее к Кордеро Моро неспроста. И если ей уготовано возродить его израненную душу к жизни, она это сделает!
Фостер замер в тени лестницы и жестом подозвал к себе Эдварда, который не замедлил подойти к приятелю.
– В чем дело?
– Я накрыл ужин для мисс Селин. Она может поесть в отдельном кабинете в компании пожилого джентльмена, торговца книгами с Барбадоса. Я как раз собираюсь ее позвать, – сообщил Фостер.
– А где Кордеро?
– Я не видел его с того момента, как Селин сообщила ему о Данстан-плейс. И, чует мое сердце, мы не увидим его до завтрашнего утра.
Эдвард бросил обеспокоенный взгляд в сторону темной лестницы:
– Думаю, чем скорее мы увезем его в Данстан-плейс, тем лучше. Здесь, в городе, для Кордеро слишком много соблазнов, а уж вкупе с плохими новостями…
– И все-таки мне кажется мало вероятным, что плантация пришла в полный упадок. Я хотел бы убедиться в этом собственными глазами.
– Бедная мисс! Не похоже, что она получит от всего этого много радости: сначала такое тяжелое путешествие, а теперь все это… – Эдвард печально покачал головой.
– Она постоянно меня удивляет. – Фостер оттянул пальцами воротник, шея его стала липкой от пота, воздух был тяжелым и влажным. – Я был уверен, что дочь богатого торговца ни за что не войдет в эту комнатенку наверху, а она восприняла все, как должное. Как ты думаешь, может, в истории, что она пыталась рассказать нам в Луизиане, что-то есть? Может, она действительно собиралась найти работу служанки в поместье Генри?
Эдвард принялся обмахиваться обеими руками.
– Я уже не знаю что и думать. – Он нахмурился и посмотрел на Фостера. – В одном я по-прежнему уверен: они – прекрасная пара.
– Только сами они этого еще не знают, – заметил Фостер.
– Значит, мы должны помочь им это заметить.
Фостер потер подбородок большим пальцем.
– То, что на корабле они оказались в одной каюте, похоже, не слишком способствовало их близости.
– А в Данстан-плейс восемь спален! – обеспокоено вздохнул Эдвард.