Мечты прекрасных дам
Шрифт:
– Все предусмотреть невозможно. Мы готовы нести потери.
– Ну да, ведь они всего-навсего китайцы, – с издевкой в голосе произнес Черный Сэм, который только что вошел и двинулся к месту рядом с Эли.
Эли поднял голову и посмотрел в лицо человека, сидевшего перед ним. Так, значит, это и есть муж Милли Смит, и она отдалась этому ничтожеству, карикатуре на мужчину.
Считает себя джентльменом в стране дикарей, подумал Эли, а сам продал душу Маммону, все гребет и гребет, ничего не отдавая взамен. Таким типам неведомы ни сострадание, ни жалость. Впрочем, и старый Смит, отец Милли, тоже заслуживал хорошей порки. Если уж говорить о коррупции, то он-то здорово погрел на ней руки. Интересно, думал Эли, поняла ли это Милли, живя в своем роскошном «Английском особняке», – и приняла ли. Он-то слышал, что говорили об Уэддерберне – самый большой мошенник в христианском мире, включая христианскую колонию в Гонконге.
Перед Эли была жирная, прыщавая физиономия со змеиными глазками, в явном замешательстве перебегающими то на одного, то на другого; алчность и хитрость затаилась в них. Господи, помоги Милли, подумал он, – прямо со школьной скамьи и угодить в лапы такого мерзавца. Неудивительно, что ходили разговоры о ее психическом расстройстве, что бы там ни было на самом деле. И Эли охватила такая ненависть к этому человеку, что он едва сдержался, чтобы не схватить этого подонка за Горло.
– А что это за разговоры о выброшенных на берег людях в кандалах? – неожиданно спросил он.
– Не верьте всяким россказням, – сказал Джеймс.
– Я слышал это от тех, кому доверяю.
– Если бы людей в кандалах выбросило на берег острова, то я бы знал об этом, – сказал мистер Сунг.
– Тогда вы не станете возражать, если я немного здесь поброжу?
– Где именно?
– Ну, загляну, например, в барак, где содержатся китайцы.
– Почему в барак? – подозрительно глядя на него, спросил Гудчайлд.
– Потому что именно там я и рассчитываю найти грязь.
Они пошли в Сторону барака, где держали узников. Во главе процессии шли Эли с Черным Сэмом.
Это было одноэтажное сооружение из бамбука и тростника с каменным полом. По обеим сторонам коридора, по которому с генеральской повадкой вышагивал Эли, стояли узкие деревянные топчаны, на каждом из которых лежал китаец. Над топчанами в несколько ярусов располагались нары, на которые можно было взобраться с помощью навесных лестниц. Нары доходили почти до самого потолка. Четыре тысячи человек вдыхали смрадный воздух, поскольку дыры в крыше были единственной вентиляцией.
Посреди барака стояла плита, на которой в огромном котле варился рис с овощами, дым от плиты выходил сюда же. Оборванный китаец накладывал это варево в миски, поскольку время было обеденное.
– Их кормят два раза в день, – объявил Джеймс. – Блюдами из риса.
– Как я понимаю, это делается для того, – сказал Эли, – чтобы придать им более товарный вид, в сравнении с тем, в каком они прибыли сюда?
– Им здесь лучше, чем в своих деревнях, – вмешался Брунер. – Разве не так? Их бесплатно везут на землю обетованную, бесплатно кормят и дадут какие-то деньги, когда они прибудут на место.
– В Перу? – спросил Черный Сэм.
– Эта партия отправится именно туда, – сказал Джеймс.
– А сколько, вы говорите, здесь китайцев? – как бы между прочим спросил Эли.
– Каждая партия состоит примерно из четырех тысяч, в ближайшие полтора месяца мы должны переправить всего восемь тысяч.
– Путь пролегает через Макао? – спросил Черный Сэм.
– Да. Мы передаем их португальскому посреднику, и на этом наша миссия заканчивается.
– И сколько вы получаете за каждого?
– Вы же вроде собирались лично ознакомиться с учетными книгами.
– Да, сразу как мы выйдем отсюда. Так сколько? Скофилд, сосредоточенно нахмурившись, стал подсчитывать.
– Примерно двести долларов за голову – это то, что получаем мы. Сколько получают брокеры, посредники в Макао и торговцы на месте, мы не знаем, это нас уже не касается.
– Отлично, – с улыбкой заметил Эли. – Я как раз подсчитал свою долю – восемь тысяч с первых четырех тысяч.
– Ну это еще надо обсудить, – хмуро заметил мистер Сунг. – Не забывайте, что мы еще должны платить определенную долю государственным чиновникам, мистер Боггз.
– Этот вопрос – моя доля прибыли – обсуждению не подлежит, зачем же Нам ссориться? – Эли ухватил себя за лацканы куртки и широко улыбнулся. – Да, джентльмены, это мне подходит. – Он остановился возле топчана, на котором скорчился один из китайцев – худой, как скелет, с изможденным, как у призрака, лицом. Не обращая ни на кого внимания, он склонился над своей миской и, быстро работая палочками, с присвистом и чавканьем поглощал дымящееся варево. Неожиданно он почувствовал, что на него смотрят. На лице крестьянина появился страх.
– Откуда ты? – спросил его по-китайски Эли. Тот уставился на него, вытирая с бороденки слюну. – Шантунг, сэр.
– И что ты делал в Шантунге?
– Я был рудокопом, сэр, – работал на Клейлинга.
– И что привело тебя сюда?
Человек оглянулся вокруг, глаза его сузились, на морщинистой коже стали видны точки въевшейся угольной пыли.
– Они дали пятьдесят долларов брокеру, сэр, чтобы взять па работу меня и мою семью, у меня было десять детей – шестеро умерло от голода, остались четверо, и когда я буду в Перу, то их потом тоже туда привезут. Так сказал хозяин. – С этими словами он приподнялся и поклонился Уэдденберну. – Бесплатный проезд, бесплатная еда, и можно начать новую жизнь в другой стране. Это очень хорошо.
– Тебе повезло, – сказал Эли, – ты родился там же, где и Конфуций, а теперь у тебя есть возможность начать жизнь сначала. – Человек, сидящий перед ним, радостно улыбнулся.
– Что тебе еще нужно? – вмешался Черный Сэм. – Можешь мне поверить, дружище, тебе очень повезло.
Эли кивнул и похлопал китайца по плечу. Тот снова уселся и стал с жадностью доедать свою порцию.
– Джентльмены! – сказал Эли, подходя к дверям барака. – Вы здесь проделали великолепную работу. За свою жизнь я насмотрелся на китайских крестьян. Взять хотя бы провинцию Квантун – то урожаи, то засуха и голод. Во имя гуманности я готов снизить свою долю до десяти процентов, а остальные десять вложить в эту замечательную программу по реабилитации и помощи этим несчастным.
– Запишите это, – сказал Скофилд мистеру Сунгу, который тут же вытащил записную книжку и что-то там отмстил.
– А теперь, – продолжал Эли, – оставляю вас продолжать труды на вашем благородном поприще.
Только ответьте мне на один – и последний – вопрос. Что будет с этим человеком, когда он окажется в Перу?
– Я же вам объяснил, – важным голосом сказал Джеймс, – после того как мы их передаем своим посредникам в Макао, их будущее нас больше не касается.
– Но существующая в Перу система труда практически не отличается от рабства! Вы можете гарантировать этому человеку то, что ему пообещали, – что его жена и дети тоже будут с ним, и он сможет жить нормальной семейной жизнью?