Мечты - сбываются
Шрифт:
– Ты… пришила мне руку… мумии? – Выражение ее глаз совершенно не поменялось, они так и светились добротой, хотя губы тронул намек на улыбку.
– Нет, это твоя рука, вот смотри, - двумя легкими касаниями она чертит слегка выпущенным когтем крест на ладони, пальцы послушно дергаются, - ну вот , а теперь подумай , что надо сжать кулак… - Пальцы слегка дрогнули, вызвав новую полуу лыбку.
–
– Я… - дальше продолжить не стало сил.
– Я понимаю: « И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя… ». С левой и вовсе не стоит церемонит ь ся.
– Я согрешил…
– Да, вот только не в том, что ты подумал, – от таких слов и спокойствия с которыми они были сказаны становилось просто жутко и душу, еще сильней, чем приходящее в чувствительность тело, начинала терзать боль от понимания, что это сделал он.
Когда – то, очень давно, такой взгляд он видел у пожилой игуменьи и был в самое сердце поражен такой наградой за праведность – когда человеку из всех страстей даровано ощущать только спокойную радость от созерцания совершенства твор ения. А теперь та же ра злитая вокруг благодать вызывала только смятение и чувство невосполнимой потери.
– Ты просто попутал похоть с любовью, бывает. Но ведь сказано – «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем.». А мою любовь ты отверг… Это было твое право и твой выбор, но все же не стоило заодно проявлять и непочтение к родителям – ведь тело, в отличи е от души, тебе дали именно они и не дума й что это было легко…
– Но не беда, о н тебя все равно любит и простит, как и я прощаю. Прости и ты меня, я ведь не многого хотела, да и без этого могла обойтись…
– Как мы теперь будем…
– Мы? Мы теперь никак не будем. Свой выбор ты сделал, а теперь сделала и я свой. – маленькая фигурка широко разводит руки будто пытаясь охватить все вокруг.
– Понимаешь, тут не место для детей, тут вообще нет места кроме как для человека и бога… А я еще не чувствую желание уйти из мира, у меня есть ещ е не выполненное предназначение. Д а , я не смогу родить ребенка , но мне вполне по силам его воспитать. Ради этого стоит найти клан который меня примет и не пожалеть на это сил.
– Так что – я ухожу. Позаботься о Рут, осторожно разрабатывай
– Забирай…
– Это лишнее, я помню все и перепишу, как будет возможность, спасибо. И знаешь, может, все же не дашь мне умереть в неведенье и объяснишь, откуда ты так хорошо знал… - В глазах появилась крохотная искорка любопытства, и он ухватился за нее как утопающий за соломинку:
– Моя семья была очень богатой и у нас была даже кошка… И когда наступало ее время она очень мучилась потому как была очень переборчивой, найти ей достойную пару долго не удавалось, а недостойных она к себе не подпускала. Вот тогда я и заметил что если ей помассировать поясницу, то она не так страдает… Так что потом, каждый раз когда наступал гон, она сразу бежала ко мне…
Губы растягиваются в улыбку , обнажая клыки, даже уши приподнимаются, но взгляд по-прежнему изливает на мир лишь любовь и покой…
– Надо же, кошка… А теперь спи, - губы на миг прижимаются ко лбу, - когда проснешься ты уже не будешь знать , была ли я на самом деле или это был сон…
Последнее , что успевают увидеть глаза сквозь налившиеся тяжестью закрывающиеся веки, это размытая фигура на фоне дверного проема.
В голове сами собой всплыли недавно написанные строки, но смогли ли их произнести онемевшие губы Назарий так и не узнал.
Легла п ушинка на ладонь,
Легко и нежно,
И невесома, как огонь,
И безнадежна.
То дрогнет от дыханья птиц,
То улыбнется,
И свет плывет из-под ресниц,
И к небу льется.
Пока не тронул ветерок -
Ей в путь-дорогу,
Поставлю свечку в уголок,
Во славу Бога.
Горячий воск слезы не тр онь,
То грусть святая...
Легла п ушинка на ладонь,