Мечты
Шрифт:
***
Несмотря на все обиды и недопонимания, Кира добилась от Любавы разрешения помогать ей. Теперь это была для каждой из них рутинная процедура. И пока она длилась, они мирно болтали. Иногда, правда, Любава прикрикивала на сестру:
– Вон из моей головы, окаянная!
После двух лет занятий, Кира освоила многое, и прямо-таки горела желанием подсмотреть не только мысли сестры, а и порыться в её памяти. Да, она хотела увидеть дракона. Надо же ей знать, кого убивать!
Наверное, из-за этого навязчивого желания, у неё пока не получалось. Сестра чуяла её и выталкивала из разума. Ничего,
Мысли о мести теперь появлялись в её голове гораздо чаще, чем планы по спасению сестры. Прошедшие два года изменили их обеих: они ожесточились, научились ненавидеть, идти к цели невзирая ни на что.
Иногда каждая из них думала, как странно то, что она ещё способна любить... Разве это странно? Ведь только благодаря любви одна из них до сих пор была жива, а другая двигалась вперёд с таким невероятным упорством и силой, что это удивляло и покоряло дракона...
Глава 5.
Прошло-прошумело ещё два года. Любава всё ещё была жива. Это радовало всех, кроме неё самой: и дракона, и Киру, и Варга.
Каждый день Киры начинался одинаково: едва проснувшись, она тянулась разумом в тот другой, чуждый мир, и, найдя там тёплый, как огонёк свечи, свет родной души, облегчённо переводила дыхание. Можно жить. Сестра ждёт её...
Варг никогда не признался бы Кире, что его волнует жизнь презренной человечки. Самому себе он, однако, признавался в этом. И причину выдвигал вполне себе обоснованную. Раз у Кирии пока есть стимул, то и трудиться она будет, как положено: с полной отдачей. А значит, его планы имеют всё больше шансов на исполнение.
Вторая причина, в которой он не признался бы никому, в том числе и себе самому, состояла в том, что ему было жаль красавицу, образ которой он подсмотрел в снах Киры. Ведунья была не только прекрасна, как грёбаная мечта, но и горда, умна, добра и великодушна. Она стоила всех тревог и усилий Кирии.
Иногда, видя отчаяние и боль девочки, или подсматривая её очередной сон-воспоминание, связанное с сестрой, Варг со злостью думал, что тот дракон, который забрал ведунью, и понятия не имеет о том, какая она. Не нужны ему ни её сердце, ни разум. Только красота и силы. Как и ему когда-то...
А следом шла больная, крамольная мысль, что палачи его добились-таки своего: он начал сожалеть о том, что делал. Скольких погубил он? Тысячи... А значит тысячи семей, стоя у погребальных костров, проклинали его и просили богов о справедливости. Неудивительно, что эта ненависть сбросила его однажды с небес и разбила о землю. Это было всего лишь справедливо...
К нему чаще стало приходить смирение. Даже тоска по небу понемногу утихала. Он скоро уйдёт и, может быть, забудет о своих преступлениях, забудет ту, что оставила его. Всё закончится... Так стоит ли делать Киру оружием мести? От того, что она, в лучшем случае, убьёт одного-двух драконов, ничего не изменится. Ему не станет легче, а девочка погибнет. И он виновен будет ещё в одной смерти...
Сестру её не спасти. После четырёх лет с драконом от неё осталась уже пустая оболочка, что и живёт-то только потому, что Кирия поддерживает её.
Что бы ни думал о ней Варг, Кира сама знала всё. Она многому научилась за эти годы, такому, что даже наставник не рисковал соваться к ней в разум, пока она бодрствовала, и даже когда спала, был крайне осторожен. Она залезла-таки в воспоминания Любавы и увидела там не только то, что хотела, но и много такого, чего не хотела бы видеть никогда...
Знакомство Киры с тайнами интимной жизни произошло именно так: подглядывая за сестрой. И эта "любовь", о которой так мечтали все девочки в их селе, не вызвала в ней ничего, кроме отвращения и ужаса. Дракон, и правда, подчинял сестру. Она была его рабыней во всех смыслах этого слова.
Но кроме этого, Кира увидела и другое. Она хорошо изучила Варга, знала драконью историю, цитировала наизусть учёных мужей, поэтов и философов. Наставник был прав: ей более чем полезно было заглянуть в их мир и культуру. Благодаря этому она стала лучше понимать их. Она видела, как дракон был зависим от Любавы. Как пытался услужить он ей, порадовать, как жаждал ласки. Но стоило ему ослабить контроль, сестра отворачивалась от него. Да и под контролем, даже целуя его, она смотрела холодно и презрительно.
Летучая тварь мучилась и страдала от равнодушия. Этот светловолосый красавчик даже пытался беречь сестру: не бывал с ней слишком часто. Кира видела совершенно ясно, что если бы Любава хотела, она вила бы из него верёвки. За один только добрый взгляд, он сделал бы для неё всё...
Она не хотела. Ненависть была сильнее. Она отравляла всё, застилала глаза и не давала видеть путь к спасению.
Любава хотела двух вещей: умереть и чтобы дракон люто страдал. И она мстила ему за принуждение и насилие, за несвободу. Когда Кира пыталась повернуть её мысли в другую сторону, да так, чтобы сестра не догадалась, как много ей известно, она только вспыхивала, как сухая трава.
А один раз сказала даже, что Кира становится похожа на этих тварей: такая же холодная, рассчётливая, бездушная. Что сказать, интуиция у сестры всегда была на высоте! На кого ей быть похожей как не на дракона, который вбивает в неё свои принципы дни напролёт?..
Ещё год назад, убедившись, что Дымный Дед не причиняет сестре никаких обид, и успокоившись, Любава стала просить Кирию прекратить подпитку. Она садилась у зеркала и разговаривала с ней. Иногда умоляла, часто плакала. Кира не показывала себя никогда. Ей было плевать, как она выглядит, но огорчать сестру не хотелось. А она, конечно, опечалится, когда увидит её рожу... да и остальное...
Кира была полна решимости продолжать. Но, глядя на хрупкую красавицу в зеркале, и прагматично "по-драконьи" просчитывая шансы, она в очередной раз признавалась себе, что ничего не выйдет. Даже если ей удастся отбить сестру, им придётся где-то прятаться, пока она не сообразит, как вернуться домой.
Варг честно предупредил её, что попасть в его мир - это билет в один конец. Кира только ухмылялась на это. Ещё четыре года назад, она и представить не могла, что окажется способна на такие трюки! И тут бы справилась рано или поздно... Но Любава не вынесет тягот.