Мед для медведей
Шрифт:
– Мы можем отвезти вас в нашу контору, – сказал Карамзин, роясь в белье, – там вам все объяснят. А потом мы доставим вас в порт.
– У вас должна быть таможенная декларация, где указано, сколько мест багажа вы везете, – сказал Зверьков. – Предъявите ее.
– Но у меня ее пет с собой, – соврал Пол. – Она осталась в сумочке у жены. У меня и так карманы забиты всевозможными бланками, дорожными чеками и прочей ерундой. Обычно, если у меня при себе слишком много бумаг, я их теряю.
– Ладно, – вздохнул Зверьков, – тогда мы лучше отправимся на судно вместе.
– Но в чем меня подозревают? – спокойно поинтересовался Пол. – Я совершил что-то незаконное? Или собираюсь совершить?
– Вы продолжаете черное дело своего покойного приятеля, – сказал Зверьков. – Везете к нам капиталистические товары, чтобы продать их здесь и тем самым подорвать нашу экономику.
– Но я же могу продать все, что угодно, – удивился Пол, – например, эти туфли, что сейчас на мне, или галстук, или ту грязную рубашку, на которую с таким восторгом смотрит ваш друг? Разве торговля – преступление?
Карамзин закончил перекладывать вещи, закрыл чемоданы и сообщил:
– Это обычный багаж.
– Разумеется, обычный багаж. А чего вы ждали? Мы с женой приехали в Ленинград на отдых. Я все время пытаюсь вам это втолковать.
– А как же Мизинчиков?
– На всякий случай. Мало ли что? Мы здесь впервые, а мой друг немного знал этого человека. Вот я и решил, пусть лучше будет хоть такой знакомый, чем никакого. Мой друг попросил его заказать номер для себя и жены. Но не успел поехать. Умер. Поэтому я решил воспользоваться этим заказом. Откуда я мог знать, что этот Мизинчиков – великий преступник? Я думал, что в Советском Союзе уже давно искоренили преступность.
– Да, да, – сказал Зверьков, – незаконная торговля – это преступление. – Он несколько раз энергично кивнул. – Лучше не пытайтесь ничего продать. Займитесь осмотром города. У нас здесь есть что посмотреть: Эрмитаж, Марсово поле, Адмиралтейство, железнодорожные вокзалы, площадь Декабристов, Геологический музей имени Карпинского… О! – воскликнул он, а Полу показалось, что его незваный гость неожиданно очень расстроился. – В нашем городе множество интересных мест.
Глава 8
На улице Герцена, как раз через дорогу от гостиницы «Астория», была стоянка такси. Пол нашел хвост длинной очереди и приготовился ждать. Был теплый летний вечер. Стоя на улице рядом с убого одетыми людьми, Пол неожиданно почувствовал, что на него снизошла Божья благодать. Он не был католиком, а сейчас вообще находился на земле безбожников, но тем не менее величественный небесный свод показался ему куполом храма. Он сиял мягкой и нежной голубизной, очевидно, такого же цвета были одежды Девы Марии. Впервые ступив на землю этой непонятной страны, Пол с необыкновенной остротой ощутил, что существует нечто исконное, изначальное, объединяющее его с живущими здесь людьми. Он искренне посочувствовал пожилой женщине, волокущей сетку с грязной картошкой и сушеной рыбой, порадовался вместе с мужчиной, который весь лучился восторгом, держа в руках перевязанную веревкой картонную коробку с надписью «Стекло».
Два неожиданных визитера простились с Полом весьма дружелюбно. Он даже видел, как они сели в свой «ЗИС». Конечно, не исключено, что они будут ждать его на судне, может быть даже прямо в каюте, но Пол решил, что это маловероятно. Он отчетливо видел, что под конец оба порядком устали и потеряли уверенность в успешном завершении дела. Все-таки интересно, почему славяне так подвержены унынию?
Но теперь у Пола возникли другие проблемы, которые придется как следует обдумать и как-то решить.
Сейчас, когда Мизинчиков вышел из игры, следовало распорядиться дрилоновыми платьями, причем желательно сделать это с умом, чтобы не попасть за нелегальную продажу импорта в большие неприятности. Причем неприятности могут начаться еще до попытки продажи. Уже по одному подозрению товар могут конфисковать. Это было бы неприятно. Не хотелось бы предстать перед глазами умершего Роберта и его вполне живой вдовы в невыгодном свете. Кроме того, у Пола было мало денег. Имеющихся в наличии дорожных чеков вряд ли хватит им с Белиндой, чтобы прожить здесь пять дней и отправиться в Тилбери, как это было запланировано, на «Александре Радищеве». Придется возвращаться домой на «Исааке Бродском», если, конечно, там еще не все каюты распроданы. Да, как пи крути, а с отдыхом не очень получается.
Примерно через час Пол сел в такси и к немалому удивлению обнаружил, что водитель не злится, не грубит и даже не хмурится, а, напротив, ведет себя приветливо и радушно. Видимо, он как раз пребывает в другой части общеславянского маниакально-депрессивного цикла – радостно-возбужденной. Водитель был довольно высоким, обладал густой, давно не стриженной шевелюрой и грязной рубашкой. В свое время Пол встречал подобную личность в пабе Сассекса. Тогда это был веселый безработный и звали его, помнится, Фред.
На пассажирском сиденье рядом с водителем валялось довольно много открытых сигаретных пачек. Создавалось впечатление, что малый только что начал курить и пытается выяснить, какая марка сигарет вызывает у него наименьшее отвращение. Он сразу определил, что Пол – иностранец, и принялся настойчиво предлагать организовать для него ознакомительную поездку по городу.
Пол вовсе не собирался долго кататься на ржавом драндулете, ему надо было быстрее добраться до порта. Поэтому он постоянно твердил одно и то же слово: «Пароход, пароход». Но водитель отказался понимать русский язык своего выгодного пассажира. Водитель решил, что Полу следует предоставить привилегию всех иностранцев быть непонятыми. Поэтому он добросовестно показал Полу памятник Ленину на площади Финляндского вокзала, Петропавловскую крепость, летний домик Петра (для которого соорудили специальную защитную оболочку), крейсер «Аврора», Летний сад вместе с окружающей его ажурной решеткой, Эрмитаж, Дворцовую площадь и Триумфальную колонну, Триумфальную арку возле Генштаба, броневик, с которого Ленин однажды произносил речь, стрелку Васильевского острова, академический театр драмы имени Пушкина и…
Пол устал повторять одно и то же слово: «Красивый, красивая, красивое», при этом окончания он изменял, полагаясь исключительно на волю случая, поскольку зачастую сам не был уверен в том, какого рода то, что ему в данный момент показывали.
В конце концов они достигли ворот порта. Уже зажглись фонари. Опускающиеся на город сумерки окутывали все вокруг серой дымкой. Скоро наступит ночь. Правда, в этих высоких широтах летом не бывает по-настоящему темно. Пол показал охраннику паспорт, и громыхающее транспортное средство въехало в порт. Снова очутившись в мире кранов, тюков и ящиков, Пол немного растерялся. Он не знал, где стоит «Исаак Бродский». Но водитель явно чувствовал себя здесь как дома и, всего лишь дважды поинтересовавшись у пробегавших мимо фигур: «Где «Исаак Бродский», товарищ?» – доставил Пола прямо к трапу.