Мед его поцелуев
Шрифт:
— Нет, тебе нельзя писать вторую, — твердо сказала она. — Если кто-то узнает, что автором первой была ты, твоя репутация будет уничтожена. И тогда моя мать не позволит мне с тобой видеться. Так что тебе нельзя рисковать, даже если следующая книга позволит тебе всю жизнь наслаждаться лимонными пирогами.
Эмили улыбнулась.
— Хорошо, никакой сатиры. Как насчет готического романа, в котором подлый соблазнитель заманивает прекрасную даму в свой замок в горах, а потом заставляет ее устраивать вечера для вигов до конца ее дней?
Пруденс шлепнула ее по руке.
— Дай мне хоть познакомиться с ним, прежде чем объявишь его злодеем.
Эмили смягчилась. Они направились к лестнице, ведущей в главный зал. Замок давно потерял свой первоначальный вид — как и многие другие замки, к изначальному зданию за минувшие века пристраивали новые крылья, сносили старые, обновляли оставшуюся часть. Главный зал остался нетронут, его стены до сих пор были убраны гобеленами, а на помосте возвышался древний стол для лорда и его семьи. За возвышением коридор и лестница были превращены в картинную галерею, ведущую в единственную уцелевшую башню.
Эмили вздрогнула, когда они проходили по залу к лестнице, ведущей в семейное крыло, куда более современное по сравнению с остальной частью замка.
— Если решишь остаться, убедись, что Карнэч купит тебе тапочки с хорошей подошвой. Иначе ты рискуешь свернуть себе здесь шею.
Пруденс не рассмеялась как обычно.
— Хватит о смерти, Милли. Мне нужно сосредоточиться.
Эмили вздохнула. На то, чтобы взойти по лестнице и дойти по коридору к гостиной, ушло всего несколько секунд. Пруденс остановилась у самой двери.
— Лимонные пироги, — пробормотала она сама себе.
Эмили улыбнулась, несмотря на мрачное настроение.
— Этот боевой клич будет жить в веках, Прю.
Смех Пруденс был слабым, больше похожим на всхлип. Она расправила плечи, кутаясь в свою гордость, как в плащ, словно на ней был самый дорогой наряд во всей Англии, а не простое муслиновое платье, уже несколько лет как вышедшее из моды. А затем она шагнула вперед, готовая принести себя в жертву улучшению материального положения матери.
Эмили последовала за ней, притворяясь спокойной и чувствуя, как растет в ней гнев. Пруденс этого не хочет, даже зная, что ей это нужно. И если Пруденс решит не требовать для себя чего-то большего, чем это, Эмили сделает что угодно, лишь бы обеспечить подруге альтернативу.
Дворецкий МакКейбов, Грейвз, встретил их у двери.
— Леди Эмили Стонтон и мисс Этчингем, — возвестил он, хотя собрание было крайне маленьким. Эмили знала женщин — свою мать, леди Солфорд, сидящую рядом с матерью Пруденс, леди Харкасл, и хозяйку замка, леди Карнэч. Брат Эмили Алекс, граф Солфорд, нехотя сопроводивший их в Шотландию, тоже был там.
От группы отошел единственный незнакомый ей мужчина и направился к ним. Леди Карнэч следовала за ним по пятам, видимо, чтобы формально представить их друг другу.
Эмили услышала, как Пруденс резко втянула воздух и застыла. Если это ее будущий муж, то на огра он не похож. И на политика не похож тоже — этот мужчина выглядел как оживший воин древних кельтов. Он был высоким, больше двух метров, сшитый точно по мерке вечерний костюм идеально подчеркивал развитую мускулатуру. Его темные волосы были длиннее, чем предписывала мода, и он беспечно отбрасывал их за плечо жестом, чувственность которого заставила бы Байрона истекать слюной от зависти. Густым бровям над его темными глазами недоставало лишь легкого изгиба, чтобы придать лицу сардоническое выражение.
Но пока он был вежлив. Он принял правую руку Пруденс, когда леди Карнэч представила их друг другу.
— Мисс Этчингем, ваш приезд в Шотландию — честь для меня.
Под прохладным приветствием в его голосе таились хрипотца, глубина и чувственность. Глаза Эмили сузились. Потребовались доли секунды на то, чтобы оценить привлекательность графа. Зачем же с его внешностью и титулом ему понадобилось брать в жены женщину, которую он никогда не видел?
Возможно, Пруденс одолевали те же сомнения. Она не отпустила руку Эмили даже после того, как Карнэч взял ее руку в свою. Наоборот, рука Пруденс сжалась, словно она надеялась, что подруга ее спасет.
Если граф и заметил, что его будущая невеста вцепилась в подругу, как в якорь, — а, учитывая, как он искоса взглянул на Эмили, это не прошло незамеченным, — он проигнорировал этот факт.
— Надеюсь, замок пришелся вам по вкусу? — спросил он.
Звук, который издала Пруденс, совершенно не напоминал радость. Такой звук могла бы издать мышь, попавшая в когти ястреба.
За миг до того, как умереть от ужаса.
Черт. Такая мысль не подобало леди, но Эмили сейчас не чувствовала себя леди. Она чувствовала себя генералом, внезапно столкнувшимся с гибельной миссией. Нет, она не думала, что Пруденс стоит выходить за этого человека.
Но и не хотела ставить подругу в затруднительное положение. Эмили сжала руку Пруденс, крепко и настойчиво.
Пруденс наконец вспомнила, что ей полагается делать. И присела в реверансе:
— У вас прелестный дом, лорд Карнэч.
Реверанс вышел неуклюжим, потому что одну руку Пруденс держала Эмили, а другую Карнэч, но Пруденс справилась. Когда она поднялась, граф запечатлел поцелуй на костяшках ее пальцев.
— Благодарю вас, мисс Этчингем. Надеюсь, вы будете счастливы здесь.
Его тон стал гораздо мягче.
Пруденс снова издала задушенный всхлип.
Эмили улыбнулась, притворяясь, что этот вечер ничем не отличается от других приемов, на которые ее приглашали.
— Вам удивительно повезло с домом, милорд. Декорации заворожили нас с первой секунды, не так ли, мисс Этчингем?
Это было совершенно пустое замечание, из тех, что служат лишь одной цели: чтобы мужчина мог гордиться собой и считать себя умным на фоне девичьей глупости. Но Пруденс перестала задыхаться. Если им обеим удастся остаться пресными и скучными, в светском стиле, к которому их так долго готовили, возможно, Пруденс сумеет справиться с паникой. Тактика, которая позволяла им скрывать писательский талант Эмили и академические занятия Пруденс, не могла не сработать и здесь.