Мед.ведь.ма
Шрифт:
— Безрезультатно, я так понимаю?
— Увы. Наверное, она бережёт себя для Джиёна? Хочет сразу в дамки.
— Не думаю. Просто ты можешь кому-то быть не по душе, смирись.
— Да нет, это выдумки. Говорю тебе, у неё есть какой-то хитрый план… — продолжал шутить и прикалываться Сынхун, пока вся образовавшаяся компания загружалась в такси, чтобы отбыть в бунгало Сынюна.
В доме у пролива началась почти что оргия. Чонгук пытался настроить себя морально на участие в ней, но, понаблюдав за Сынюном, который держался от откровенных безобразий подальше, решил, что и он может. Вот же, есть дракон с какими-то принципами, почти порядочный человек. Почему бы и ему тогда не избежать разврата и убийственной попойки? Сынхун и Чжунэ с четырьмя девицами ушли в одну спальню, и оттуда долго раздавалась вся палитра непристойных звуков. Хозяин жилья посидел немного с Чонгуком за выпивкой и, извинившись, ушёл спать. Золотой последовал его примеру. Через стены доносились стоны, гоготание, писк, визжащий женский ор и иногда даже, казалось, плеск разливаемой выпивки. Под всю эту какофонию он кое-как уснул.
***
Утро пробилось сквозь стекло и разбудило Чонгука вместе с криком чаек, слышимых за приоткрытым окном. Морской аромат насытил воздух в комнате, он бодрил, но не выпускал из объятий постели. Вспоминались путешествия в каюте, молодому человеку не раз приходилось перемещаться на борту кораблей, тайно или по билету, но никогда прежде при этом не было так мягко, комфортно и неторопливо. Впрочем, залёживаться смысла не было.
Чонгук поднялся и, одеваясь, подошёл к окну. Сразу за ним рос бетель, обвивая всё, что попадалось на пути, а подальше пальмы, меж стволами которых проглядывался белоснежный пляж, омываемый сине-лазурными волнами с кромкой белой пены. Рай, да и только. Но купиться на безмятежность и умиротворение можно было бы лишь в том случае, если не знаешь правды о здешних нравах. О спрятанной где-то ведьме из Тибета.
Золотой вышел в зал, где ночью простился с Сынюном, огляделся и наугад пошёл дальше, выйдя на кухню, где обнаружил глотающего жадно панадол Чжунэ.
— Уже встал?
— Я проснулся от головной боли и жары. Чёрт, кто просил оставаться этих шлюх до утра? — злобно пожаловался дракон, никак не в силах разгладить мученическое лицо. — Невозможно спать в таких условиях!
— А как там Сынхун?
— Ему хоть бы что. — Стакана воды для запивания одной таблетки было достаточно, но Чжунэ налил себе ещё один.
— Я так понимаю, ты в этот раз и не пытался озадачиться нашим поиском? — Дракон опустил руку со стаканом и встретился взглядом с Чонгуком. Видимо, тотчас вспомнив, что наговорил спьяну накануне и, раскаявшись в своей несдержанности, он отвёл его.
— Сам подумай, как и у кого было спрашивать?
— Тогда зачем мы попёрлись на эту встречу?
— Ну, где-то же мы бывать и искать должны? Слухи и сплетни сами к тебе не прилетят.
— У нас нет времени на слухи и сплетни! Нам нужна информация.
— Иди и добывай! Отвали от меня! — прижал пальцы к виску Чжунэ, закрыв глаза. Чонгук притих, но быстро вспомнил о том, что его вчера заинтересовало, но не нашло развязки.
— Кто старшая сестра Сынхуна? — Чжунэ раскрыл веки и воззрился в оппонента.
— А ты, гляжу, времени зря не тратил.
— В отличие от некоторых. Так что? — Было видно, что дракон не хочет выдавать внутренних секретов бандитской группировки, к которой принадлежал, но отступать некуда.
— Расточающая Милосердие, слышал о такой? — Чонгук слышал, и очень много, поэтому рот его изумленно растворился.
— Черити Лавишес? Да ну? Как же… — Он даже присел, чтобы тщательнее обмозговать. — Она же служит клану Ян? В Шаньси, этом женском царстве.
— Да, у неё неважные отношения с родителями и семьёй в целом. Говорят, она сбежала из дому лет в четырнадцать, с тех пор и пропадает в Китае. Сынхун единственный, с кем она более-менее из родственников поддерживает связь. Скажем так, у неё к нему матерински-покровительственное отношение на почве того, что он абсолютно беззащитное и бездумное создание. Кроме как трахаться и сорить деньгами он ничего не умеет.
— Вот как… А Сынюн? Что он за человек?
— Не знаю, Чонвон, правда. Он интроверт, мне он непонятен. Вроде он с Мино конкурировал за место приближённого к Джиёну, но оно досталось Мино, впрочем, Сынюн никогда не показывал вида, что его что-то огорчило, да и Мино ему до сих пор друг. Дело в том, что почти все драконы, которые не шестёрки-исполнители, а богатые, почти все мы из обеспеченных семей, дети олигархов и наследники. А Сынюн… он тут один из низов. Его вырастила одна мать, он был бедняк, каких поискать, но всего добился сам. Как Джиён, сечёшь? Поговаривают, что Джиёну в нём это и не нравится. Джиён опасается, что Сынюн слишком мозговитый и может поставить подножку. Но и без него пока никак, он полезный и влиятельный в Сингапуре, умеет выворачиваться и обводить вокруг пальца, кого надо, его просто так на корм рыбам не скинешь. Вот так всё сложно. В царстве Дракона есть свои интриги.
— Где им ещё быть, как не здесь? — Чонгук хотел вдобавок сказать, что где предатели, трусы и эгоисты, там и быть вражде и зависти, но не стал. — А что насчёт Кико, с которой встречается Джиён? Если выйти на неё и через неё попробовать узнать что-нибудь?
— Баба Джиёна? — Чжунэ хохотнул. — Последний человек, кто будет в курсе дел Дракона — это его баба. У него такой же конвейер любовниц, как у Сынхуна. Они не играют никакой роли, не имеют никакой ценности. Для него всё одно, что шлюху снять, что пассию завести. Смысл один — он с ними только ебётся.
— Блин, что ж нам тогда дальше-то делать? — На весь особняк протрезвонил звонок. Гук поднял лицо вверх, автоматически реагируя на источник звука. Звонок в дверь, однако, раздался со стороны входа в дом, а не на кухне, просто был достаточно громким, чтобы достичь всех комнат. Чжунэ с остатком воды в стакане потянулся к дверному проёму, чтобы выглянуть в зал, Чонгук повернулся туда же.
Сынюн, выйдя из своей спальни, в пижамных штанах и футболке, прошлёпал босиком открыть неведомому гостю. Послышались отпираемые замки, приглушённые приветствия. Чонгук застыл, следя за поворотом в прихожую. Наконец, оттуда показался человек. Высокий брюнет с королевской осанкой. Белоснежная рубашка слепила чистотой и покоряла отутюженностью, чёрные офисные брюки, пиджак перекинут через левую согнутую руку, поскольку правая в кармане. Стрижка, запонки, часы на запястье — всё повторило следом за Сынюном «безупречен во всём». И только галантно изогнутая бровь мастерски пошевелилась, когда вошедший заметил Чонгука и Чжунэ.
— Доброе утро, благородная компания.
— Привет, Мино! — махнул ему Чжунэ, пока у Чонгука включался в голове механизм, привыкший составлять психологические портреты и угадывать истинную сущность людей.
__________________
Примечание:
* речь об издавна имеющихся реваншистских настроениях корейцев, чьих женщин японцы нещадно пользовали, эксплуатировали и насиловали за время многолетней (с 1910 по 1945 гг.) оккупации полуострова. В современной Корее всё ещё живы националистические обиды и желание отыграться на японских женщинах. По слухам, корейские мужчины очень любят ездить в Японию и снимать там проституток, чтобы «наказать за прошлое» Японию в лице отдельно взятых девиц.