Мед.ведь.ма
Шрифт:
Большинство заведений, музеи, кафе и офисы, открывалось только в девять, и именно к этому часу Чонгук оказался возле Раффлс-отеля, покинув Форт Каннинг. Купив бутылку минералки без газа, парень побрёл по противоположной стороне улицы. Вот и первый вход, отсюда можно попасть в магазины, пройти насквозь, и очутиться во внутреннем дворике, где открытый ресторанчик. Но вход с тротуара, без парковки, разве влиятельные люди приходят пешком? Нет. Чонгук повернул, перейдя дорогу, и пошёл по Бич-роуд, уже по той же стороне, где располагался Раффлс. Ага, а вот и широкий круговой, парадный подъезд, все официальные или весомые гости должны прибывать этим путём. Веерные пальмы, слегка колышущиеся на ветру, окаймляют дворик; их макушки, как хвосты индюков, ширятся опахалом на уровне второго-третьего этажа. Экзотическая зелень подчёркивает колоритность сикхов, стоящих на должности швейцаров, чьи броские тюрбаны привлекают прохожих. Скорее всего, это и не сикхи вовсе, а любые костюмированные индусы, создающие необходимый туристам фон. Но зато всё, как в те времена, когда европейцы тут были господами и, называемые угодливо «сахибами», пренебрежительно смотрели на любого человека, кто был чуть смуглее и темнее их. Примерно так, как драконы теперь смотрят на любого, кто не относится к их преступной группировке. Что толку менять власть, если привычки не меняются? Чонгук отвлёкся от философии. Есть ли поблизости точка для наблюдения? Золотой мимолётно бросал взгляды, попивая воду, но не увидел ни кафетерия, ни прилавка с мороженым, ничего, где можно было бы просидеть пару часов, пожёвывая что-нибудь и оставаясь незамеченным. Только автобусная остановка, достаточно прозрачная и одинокая, а сидеть на ней напротив парадного входа в роскошный отель полдня — сумасшествие. Чонгук вновь свернул налево, чтобы обойти гостиничный комплекс по периметру. Заезды на внутреннюю парковку и для служебного транспорта. Одна машина как раз выезжала, и молодому человеку пришлось постоять, пропуская её на дорогу. Джиён может въехать и здесь. Он вообще всё тут может, он же негласный король Сингапура. На четвёртой стороне тоже была подъездная дорожка, не столь красочная и величественная, как параллельная ей, но подходящая для того, чтобы ею воспользовались.
Чонгук вернулся в номер без утешительных итогов. С четырёх входов появление Дракона возможно, с трёх в логическом преимуществе, а их с Чжунэ всего двое, да и мест для обзора достойных нет. Придётся отправиться в ресторан самого Карлтона, оттуда был хороший вид сверху, главное обхватить всё взором и ничего не упустить.
— Просыпайся! — потолкал Чонгук напарника.
— Что случилось? — сонно вздрогнул Чжунэ.
— Пока ещё ничего. Мы должны случайно встретиться с Джиёном.
— В такую рань? Говорил же, он никогда так рано не… — Золотой взялся за простыню и, зная, что дракон может тянуться в постели час, дёрнул её так, чтобы он слетел на пол. Чжунэ ударился об него и ошарашено сел, уставившись на Чонгука. — Ты охренел?!
— Пускай Джиён не встаёт так рано, но причёсывается точно быстрее тебя раз в десять, так что пока ты соберёшься, он как раз заявится на встречу. Давай, позитивнее и шустрее!
Окинув Чонгука взглядом, полным ненависти и бессильной ярости, Чжунэ поднялся, потирая бок, который ушиб, падая с кровати. Матерясь и обзываясь, но тихо, сквозь зубы, он направился в душ. Выпускник Тигриного лога нетерпеливо присел, надеясь, что Джиён достаточно солиден, чтобы прибыть с шумом, помпой и свитой, которая не оставила бы это незамеченным.
На первом этаже, при входе в здание, Чонгук отметил усиление охраны и дополнительные досмотры металлоискателями всех, кто входит с сумками длиннее двадцати сантиметров. Это не было показно и не создавало напряжения, делалось очень аккуратно, даже Чжунэ ничего не заметил, но воину, больше десяти лет постигавшему искусство войны, борьбы и дипломатии, к которым пристрастило когда-то прочтение трактата Сунь-цзы, не составило труда вычленить перемены из общей массы происходящего. Когда молодые люди поднялись на лифте и уселись за столик возле самого окна, Чонгук, как могучая горная птица, обвёл очами далёкую землю, на которой остались невысокие постройки старинного отеля. Он, как и Чаймс поблизости, остался островком старины среди небоскрёбов. Пять многоэтажек с севера, запада, юга и востока позволяли разглядывать Раффлс, как на ладони, правда, с небольшими препятствиями: кроны деревьев и скаты крыш мешали изучать низину досконально. В одной из этих многоэтажек и сидел золотой со спутником. Теперь ясно, зачем дополнительные меры безопасности. Наверняка они введены сегодня во всех пяти зданиях. Дракон обезопасил себя от вражеских снайперов, ни на одну выгодно расположенную крышу не забраться, к нему просто так не приблизиться.
— А кто охраняет Джиёна? — спросил Чонгук, тщательно наблюдая за каждым автомобилем, что притормаживал или проезжал мимо гостиницы, в которую обещал нагрянуть главарь мафии.
— Мы же говорили об этом — Аяксы, — уплетая завтрак, не интересовался происходящим внизу Чжунэ.
— Нет, не непосредственно его телохранители. Кто начальник его охраны? Не он же сам?
— Нет, Тэян.
— Тэян? Я думал, он директор проституток.
— Это по совместительству. А так он обеспечивает защиту Джиёна в пределах Сингапура.
— Ясно. — Тогда конечно, не удивительно, что предусматриваются любые точки обзора для снайперов. После долгой совместной работы Тэяна с Химчаном много лет назад, они друг у друга набрались опыта. Интересно, а опыт ликвидации наёмников ближнего боя у Тэяна есть? Глупый вопрос, у него же брат — Бобби! Он при таком раскладе знает абсолютно любые фокусы и трюки, производимые борцами. Чонгук едва не загрустил от всех этих выводов. Люди-то на Джиёна работают не глупые, профессионалы. Это по мере удаления от священной персоны возникают всякие Чжунэ и Сынхуны, а чем ближе, тем гуще и непроходимее мастерство и умы приближенных.
Автомобили приезжали и отъезжали, личные и такси, высаживали и загружали пассажиров, но лиц их было не видно с такого расстояния. Сидеть с биноклем нельзя, а зрение не настолько зоркое, чтобы приближать с какого-нибудь двадцатого этажа происходящее на парковке. Конечно, седых, лысых и женщин Чонгук опознавал, понимая, что это не Джиён, но остальное заставляло нервничать. Отсюда всё равно упустят Дракона. Могут же и не успеть спуститься и домчаться, вдруг он приедет, заберёт тайского принца с собой и отчалит в какую-нибудь сауну?
— Пошли в Раффлс, — решил Чонгук. Чжунэ едва не подавился.
— Что?!
— Там же тоже есть ресторан и бар, так?
— Да, но…
— Мы всё равно тут уже час с лишним сидим. Пошли, выпьем там по коктейлю. — Чжунэ выглядел слегка перепугано и просил парня взглядом не делать этого. — Хватит сомневаться, пошли! Съешь свой баобинь* в другой раз.
Цепляясь за названное блюдо, и нерешительно отпуская его вилкой на тарелку, как бумажный кораблик в первое плавание по луже, студент медленно побрёл за Чонгуком.
— Ты камикадзе, честное слово.
— Я не собираюсь там детонировать и нападать на кого-либо. Я турист! Почему бы не зайти туда?
— Вот уж не знаю! Действительно, почему бы нет?! — едко проворчал Чжунэ, но отставал всего на шаг. У него был повод встретиться с Драконом — представить ему якобы новенького в их рядах, но ради такого Джиёна никогда прежде не отвлекали и специально не приглашали, да и сам Чжунэ не был настолько значительным, чтобы претендовать на общение с самим боссом в какой-то приватной обстановке, с глазу на глаз.
Молодые люди вышли из Карлтона и перешли дорогу. Не спеша, расслаблено, гуляючи. Первый этаж одной из построек, выходящий на теневую сторону, занимали торговые пассажи, второй — выставочные залы и брендовые бутики. Историческое место культивировало свою драгоценность, хвалясь галереей и музеем «по-домашнему», небольшим, но насыщенным, напоминающим об ушедших веках. Приезжие с Запада начинали чувствовать себя не просто отдыхающими, а теми британцами, кому принадлежал когда-то остров, по щелчку чьих пальцев всё делалось. Чонгук и Чжунэ промелькнули среди гуляющих и, задерживаясь тут и там, у витрин и фотографий начала двадцатого столетия, приближались к проходу во дворик, пересекая который попадаешь в центральную часть Раффлса, где располагался главный вестибюль, бильярдная и лонг-бар. Играла приятная музыка, в стиле американских двадцатых и тридцатых годов, такая, которая звучала с пластинок, из граммофонов. Пара путешественников из Сеула быстро преодолела газон и вошла в основную постройку, белоснежную под ярким солнцем, с такими же белоснежными рамами окон и мраморными просторными лестницами, белоснежными перилами и колоннами. Чёрно-белые, желтоватые гравюры на стенах чередовались листочками с рукописными текстами. Деловито скрестив руки на груди, Гук изучал их, хотя мысли его были далеки от неразборчивых букв на английском. Возле экспонатов висели таблички-пояснения: в Раффлс останавливался Киплинг, в Раффлс останавливался Сомерсет Моэм, в Раффлс останавливался Вертинский. Золотой знал только типа, что написал «Книгу джунглей», всё остальное ему ни о чём не сказало. Интересно, на Маугли он где-то тут вдохновился? В детстве Гук не верил в то, что ребёнка могут вырастить волки, но с возрастом, как ни странно, стал верить в разное, приобретая опыт столкновения с чудесами. Взять хотя бы его наставника, Лео. Он спокойно общался с тиграми и, пусть они его не воспитали, но всё-таки, имели право, пожалуй, считать своим. Всё-таки, в каждой сказке есть доля истины… Стоило подумать об этом, как очередная застеклённая рамка с газетной вырезкой сообщила, что сто двадцать лет тому назад, именно в этом отеле был убит последний тигр Сингапура, случайно забежавший в здание. Чонгуку сделалось не по себе, как ученику Тигриного лога. Не забежал ли в Раффлс ещё один тигр, которого вот-вот пристрелят? Не хотелось бы. Пусть лучше прикончат последнего дракона, у него определённо шкура ценнее, клыки волшебнее, чешуя чудотворнее.