Мед.ведь.ма
Шрифт:
— Они лезут сами, первые, да-да, я слышал и запомнил. Но разве когда ты приходишь в магазин, ты покупаешь то, что тебе положат в корзину, или всё-таки то, чего тебе захочется? Вот захотел ты есть. Пришёл в супермаркет. Что ты терпеть не можешь есть?
— Ну, кабачки, допустим.
— Хорошо. И вот, тебе кладут кабачки. Ты пойдёшь домой и будешь их есть? Или выложишь и возьмёшь то, что любишь?
— Я же тебе говорил, что совсем стрёмных тёлок отшиваю.
— Девушек.
— Да какая к чёрту разница?! Все вокруг говорят «тёлки», БиАй, Чжинхван, Бобби!
— А-а, так ты просто повторяешь? Своего мнения у тебя нет? — Чжунэ закатил глаза и скрестил руки на груди. — Ладно, вернёмся к аналогии с едой. Допустим, совсем стрёмные кабачки ты выложил. Но неужели в остальном тебе всё равно, чем питаться?
— Я всегда хожу в рестораны и заказываю лучшее. Я люблю вкусно есть.
— Что ж ебёшь-то ты что попало?! — всплеснул руками Чонгук.
— Да как девушки связаны с едой?! — воскликнул Чжунэ и надулся, разозлившись, после того, как услышал себя со стороны. Он всё-таки автоматически исправился на «девушки».
— Напрямую, — сдержал победную усмешку золотой. — Человек во всём в жизни должен придерживаться одинаковых правил, иначе это пустая декорация, что ты питаешься дорогущими блюдами в ресторане. А на деле ты — неразборчивый баран. И толку от модной одежды на плечах и жопе, если к телу прикладывать дешёвых шлюх, которые вчера под стариком-олигархом, завтра под каким-нибудь миллионером-извращенцем. И в промежутке ты!
— Я хочу виски со льдом, — оборвал разборки Чжунэ, подняв трубку гостиничного телефона. — Сколько порций заказывать? Одну или две?
— Возьми бутылку, на всякий случай, — попросил Чонгук.
Уже стемнело, и они, неплохо набравшиеся, лежали без света, уставившись в потолок, каждый на своей постели, разделяемые проходом с тумбочкой.
— Вернёмся к девушкам, — чётко и звонко сказал золотой, нарушив тишину. Они обсудили и футбол, и бокс, и фильмы, и даже отношение к глобализации и терроризму, после чего взяли перерыв. И вот, он кончился.
— Опять ты за своё!
— Я понял, наконец. Ты боишься быть отвергнутым, поэтому ни к кому сам не подкатываешь.
— Ничего я не боюсь!
— Боишься. Твоя репутация красавца держится на том, что ты потребляешь только изначально согласное. А если попытаешься проверить среди других, то обнаружишь, что там не производишь привычного эффекта. И это тебя страшит. Ты очень неуверенный в глубине души, и отказ тебя травмирует.
— Хватит бредить, я адекватный и понимаю, что всем мил не будешь.
— Но убеждаться в этом не хочется?
— А тебе не приходило в голову, что можно прийти в супермаркет, и понять, что абсолютно без разницы, что есть? Лишь бы не гадость какую-нибудь, а так — всё равно.
Чонгук услышал возвращение своей же метафоры и, изумившись, перевернулся на бок.
— Я думал, что такое бывает только в состоянии крайнего голода, но тебе оно явно незнакомо.
— Нет, представь себе, бывают люди, у которых просто нет любимой пищи.
— Потому что ты запросто её получаешь, сразу готовую, сделанную кем-то другим. А если бы ты научился готовить сам, и познал разницу между быстрым и долгим приготовлением…
— Ну, начинается, теперь я ещё в повара должен податься?
— Я всё ещё намекаю на то, что нужно самому добиваться девушек…
— Да понял я! Не дебил. Твоими же аллегориями с тобой говорю. Умник, блин, — проворчал Чжунэ. Полежав без слов, он негромко задал вопрос: — А у самого-то есть любимая? Еда.
— Нет. Мне не по статусу любить… еду. Вдруг кто другой сожрёт?
— И что же… голодаешь?
— Ну… регулярно пощусь.
— Не приветствую воздержание в чём-либо. Жизнь одна, если ограничивать себя в ней, то когда же наслаждаться и пробовать все радости?
— Если жить в радостях — они станут буднями. После воздержания всегда всё ярче, интереснее, вкуснее. Лучше реже, да лучше, чем чаще, да хуже.
— А я всё жду, что ты сейчас Хайяма вспомнишь с его «лучше быть голодным, чем что попало есть».
— Ты читал Хайяма?
— Представь! Я не такой простофиля, как ты думаешь.
— Я не думаю, что ты простофиля, но мне кажется, что ты мог бы быть лучше, чем есть.
— Для кого и чего? Чонвон, у меня обеспеченная жизнь, есть друзья, есть деньги, есть секс. Для чего мне становиться лучше?
— Для самого себя.
— Я сам себя устраиваю.
— И ты абсолютно счастлив? — Чонгук ждал, что Чжунэ в очередной раз наспех что-нибудь ляпнет, пошлёт, обзовётся, ответит вопросом же, но повисла новая тишина. Дракон не нарушал её так долго, что оба почти забыли, на чём застопорился диалог.
— Слушай, — надумал Чжунэ заговорить, так и не дав ответа, — а ведь трус-то ты, а не я. Это ты не хочешь иметь любимую еду, потому что страшишься бояться за неё.
— Возможно, — не стал спорить Чонгук. — Но я хотя бы способен отпустить страх и окунуться в это, просто не даю себе это сделать, а ты… мне кажется, что ты и не мог бы полюбить, добиваться, добиться…
— Я? Не мог бы? Пф! — хмыкнул Чжунэ, завертевшись в темноте. — Была бы достойная кандидатура…
— Трудно заметить достойную, когда ты их вообще не рассматриваешь.
— Не рассматриваю — это не значит, что в упор не вижу.
— Так что, какая-то на примете всё-таки есть?
— Ну нет, так, иногда попадаются привлекательные, такие, вдувательные, знаешь.
— Но они не подходят первыми, и ты не шевелишься?
— Ну да.
— Лень?
— Имидж.
— А-а, ясно. Святое, — с сарказмом поддел Чонгук. — Имидж зажравшегося козла, конечно, именно то, над чем стоит трястись. А то ещё примут за нормального парня…