Медленный огонь

Кантор Максим Карлович

СТАЛИН. Мы постарались ликвидировать эти раковые клетки общественного организма.

ВЕРЗИЛОВ. Плюрализм — это общественное здоровье! Вот Алексашенко хочет опять вертикаль власти! Знаю, знаю! Он мечтает один все захапать! Железные дороги уже прибрал к рукам. Делиться надо! По справедливости! ЛямкинуНадо бы сформулировать этот пункт поточнее. Мысль донести, чтоб народ понял и поддержал. Брать можно всем — а не только тем, кто в правящей партии!

ЛЯМКИН. Я напишу бе-бе-бе-бескомпромиссные тезисы, господин Верзилов!

ГЕНКИНА.

Например, в Соединенных Штатах Америки, где мы проживаем с господином Генкиным, существует здоровое соревнование республиканцев и демократов! Господин Генкин считает, что партийное соревнование — основа демократии!

СТАЛИН. То, что говорит господин Генкин, образно выражаясь, является бредом сивой кобылы.

ЛЯМКИН. Опя-пя-пять он ругается!

СТАЛИН. Мнение сивой кобылы в последние годы стало популярным.

Шагает по комнате, взмахами руки отмечая знаки препинания и повороты мыслиА вы, Лямкин, являетесь конюхом при этой сивой кобыле. Расчесываете ей хвост, убираете экскременты, вылизываете этой кобыле зад.

ГЕНКИНА. Иосиф Виссарионович, вы намеренно не отвечаете по существу, вы оскорбляете Лямкина!

СТАЛИН. Так называемое политическое соревнование отвлекает граждан капиталистических стран от реальных проблем. На самом деле, политического соревнования нет. Проходит борьба за должности между представителями финансовых кланов. Вам это понятно, гражданка Генкина?

ГЕНКИНА. А господин Генкин считает, что в конкуренции и в спорах рождается истина!

СТАЛИН. Так и есть. Мы спорили — и выяснили истину. Выяснилось, что за каждой партией стоит тот, кто платит деньги данной партии. Оказалось, что левые уклонисты — германские шпионы, а правые уклонисты — шпионы японские.

ЛЯМКИН. Не-не-неправда!

СТАЛИН. Бывали исключения. Случались примеры того, что уклонист являлся как германским, так и японским шпионом. Служил одновременно в двух разведках. Лично вы, гражданин Лямкин, шпионом какого государства являетесь?

ЛЯМКИН. Я служу справедливости!

СТАЛИН. А кто именно финансирует справедливость, мы, полагаю, должны уточнить у вашего работодателя, гражданина Верзилова.

ГЕНКИНА. А вы предлагаете — опять одну партию? Господин Генкин будет недоволен.

СТАЛИН. Жестикулирует трубкой

В России всегда есть две партии. Партия, которая собирает страну, и партия, которая страну разбазаривает. Посередине — интеллигентное болото.

Пристально смотрит на Лямкина

В болоте таким деятелям самое место.

ЛЯМКИН. Он хо-хо-хо-чет посадить меня в лагерь!

СТАЛИН. Смотри у меня, Лямкин!

Грозит пальцем, смеется

Ох, смотри!

Лямкин плачет, Верзилов и Кобыляцкая его утешают

Уклонист!

У Лямкина истерика

ГЕНКИНА. Вы нарочно доводите Лямкина до слез.

Это некрасивый прием, Иосиф Виссарионович. Нам пора начинать, а Лямкин опять не в форме…

ЛЯМКИН. Злой ма-ма-ма-маньяк! Откуда столько злобы… обращается ко всем сразу

Я знаю сам, что я смешон… Слабый интеллигент в очках, да еще и за-за-заика. Ну и смейтесь, па-па-пожалуйста… И то, что меня утопили как котенка, тоже смешно… Взяли за шкирку — и в прорубь… И смешно, что мне некуда податься… Да, я очкарик, интеллигент. Но у меня есть моя гордость. У меня есть моя память. Моего деда, Лямкина, расстреляли в одесском НКВД! За что? За то, что чи-чи-читал книжки… И ради его памяти я всегда буду выступать против та-та-та-та-тоталитаризма! А вы смейтесь надо мной, пожалуйста… смейтесь…

Плачет

ГЕНКИНА. Нехорошо, Иосиф Виссарионович! Как Лямкин сможет участвовать в заседании суда, если у него истерика?

ВЕРЗИЛОВ. Какой еще суд?

ХОЛОДЕЦ. Так это же самое интересное!

ГЕНКИНА. Вас разве не предупредили? Каждый вечер наш маленький кружок проводит заседание Страшного суда. Нам доверяют самостоятельно осудить одного из нас: мы выбираем того, кого пошлют в геенну.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Мы, так сказать, выдвигаем кандидата на вечные муки.

ВЕРЗИЛОВ. Не понял. Мне сказали, что приходят и одного забирают…

ГЕНКИНА. Они приходят и забирают одного из нас, все верно. Но кого именно — решаем мы сами. Вчера все единогласно проголосовали за кандидатуру банкира. Знаете, я искренне считаю, что он заслужил геенну огненную! Он, если называть вещи своими именами, перешел все границы!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Вы только его трусы вспомните! Я вас умоляю… А этот анекдот про поручика! Ну, знаете…

ГЕНКИНА. Действительно, невыносимо.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Процессы открытые, никаких закулисных интриг.

ГЕНКИНА. У нас гласность!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Имеются присяжные заседатели. Демократичная процедура. Мы спорим, отстаиваем мнения…

ВЕРЗИЛОВ. И сами решаете, кого отдать на вечные муки?

ГЕНКИНА. Местное начальство нам доверяет. Мы делаем свой выбор самостоятельно.

ВЕРЗИЛОВ. Подождите. Минуточку. Каждый день вы кого-то отправляете на вечные муки?

ГЕНКИНА. Это наша почетная обязанность. Я, знаете ли, считаю это своим долгом. Администрация мне доверяет…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Госпожа Генкина у нас судья.

ГЕНКИНА. Так уж сложилось. Выполняю свой гражданский долг…

ВЕРЗИЛОВ. Это все — символически? Огонь ведь бумажный?

Все молчат

А почему вы молчите? Мы же логически все обсудили… Разумеется, бумажный… Вы отсылаете одного из группы в огонь… и он, что, не возвращается?

Молчание

Вы считаете — огонь настоящий?

молчание

Вы действительно уверены?

ХОЛОДЕЦ. Уж куда там.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Очень даже настоящий.