Медведь ее сердца
Шрифт:
— Спасибо, друзья, я так и сделаю. Мартин медленно прошел по коридору обратно в палату Элизабет, не уверенный в том, как его примут. Ганс все еще стоял за дверью, скрестив руки на груди.
— Она не спит? — Спросил Мартин.
— Так точно, сэр. Телевизор включен, — ответил Ганс.
Мартин засмеялся.
— Сэр? Серьезно? Ты думаешь, я злюсь на тебя или что?
Ганс улыбнулся.
— Просто не хотел попасть под горячую руку.
Мартин хлопнул своего друга по плечу.
— Можно подумать, ты до этого не попадал. Спасибо за то, что
— Ты уверен, что не хочешь, чтобы я остался? Я могу охранять тебя, пока ты спишь, — предложил Ганс.
— Я думаю, что мы здесь в достаточной безопасности. Спасибо за то, что ты такой хороший друг. Иди домой и хорошо отдохни.
— Как скажешь. Увидимся утром. — Они обменялись дружескими тычками, и Ганс ушел в поисках Джайлса.
Мартин осторожно толкнул дверь палаты. Звук вечерних новостей встретил его.
Элизабет сидела на кровати, перед ней лежал поднос с совершенно неаппетитной больничной едой. Она подняла глаза, когда он вошел.
— И что на этот раз? Пришел, чтобы снова обвинить меня во лжи? Или придумал что-то похуже? Я ужинаю. Выйди. — Она снова обратила свой взор на резинового вида курицу и переваренные зеленые бобы на тарелке.
— Прости, Элизабет. Я, кажется, сказал много лишнего. Могу ли я войти? Я не скажу ни слова, если ты не захочешь.
— Да делай, что хочешь, — огрызнулась она.
Конечно, не то приветствие, которое он хотел бы услышать, но, по крайней мере, она не выгнала его взашей с пинка. Она отрезала кусочек курицы и положила в рот. Она жевала и жевала, пытаясь заставить себя это глотнуть.
— Боже, какое дерьмо. Все эти годы в больницах и дома, тебе постоянно говорят: «Ты должен есть, чтобы поддерживать себя». И требуют, чтобы ты ел что-то, похожее на лежалые опилки, фуууу.
Мартин рискнул ответить.
— Не думаю, что есть толк в диете. Я могу принести тебе что-то не из больничной столовой. Что бы ты хотела?
Она скептически посмотрела на него.
— Серьезно? Ты принесешь мне настоящую еду?
— Да, если тебе от этого станет лучше.
— Что-нибудь, что я хочу?
— Если это в моих силах, конечно.
Элизабет улыбнулась первой настоящей улыбкой, которую он когда-либо видел на ее лице, казалось, что солнце вышло из-за туч и осветило все вокруг.
— Я хочу огромный, сочный, жирный гамбургер с луковыми кольцами и шоколадным молочным коктейлем.
Мартин был удивлен, Элизабет выглядела такой крошечной, большинство леди такого размера, насколько ему было известно, жевали только листики салата, как кролики.
— Серьезно? Тогда тебе повезло — я знаю, где его готовят лучше всего, и, так вышло, что хорошо знаком с хозяином, так что тебе доставят твой гамбургер прямо сюда.
Мартин вытащил свой мобильный из кармана брюк и позвонил в закусочную Молли.
— Ха, женщина. Я должна была догадаться, — пробормотала Элизабет себе под нос.
Его маленькая пара была ревнивой? Нет, она не могла ревновать, она ведь все еще
— Молли будет здесь через полчаса. Она делает лучшие гамбургеры в городе, — сказал он.
— Час от часу не легче, — проворчала Элизабет. — Можешь ли ответить, все дети сейчас в безопасности?
— Да, конечно, могу, Элизабет. Я пытаюсь не создавать сложностей.
— С таким же успехом ты можешь звать меня Лиз, — перебила она.
— Хорошо, Лиз. Все дети в целости и сохранности. Дженна, молодая женщина, с которой вы встретились в лаборатории, работает над тем, чтобы вернуть их родителям, пока мы здесь.
— Ох, как хорошо. Я видела большинство своих сотрудников в подвале, где вы меня держали, но больше никого. Что случилось с солдатами? Ты просто оставил их позади?
Мартин стиснул зубы, боясь потерять отыгранные при помощи предыдущего ответа позиции, но он не смог бы физически соврать своей паре.
— Нет, Лиз. Если бы кто-то и выжил после первоначальной атаки, он бы все равно не смог выжить после взрыва объекта.
— Вы взорвали объект? Целиком? Все мои исследования? Вместе с людьми? Они были не плохими людьми, просто солдатами, выполняющими свой долг. Все разрушено?
— Один сбежал. Человек, который похитил Дженну и Сару.
Лиз горько рассмеялась.
— Ангелы горят, а дьявол сбегает. В этом мире действительно нет справедливости.
Слезы катились по ее бледным щекам, и Мартин все бы отдал, чтобы облегчить ее боль. Он осторожно сел на край кровати, что было нелегким делом для мужчины шести футов шести дюймов ростом, и притянул ее к себе на колени. Он думал, что она будет сопротивляться, вместо этого она упала ему на грудь и разрыдалась. Ее хрупкое маленькое тело сотрясали сильные рыдания, болью отзываясь в его сердце. Он что-то бормотал ей на родном немецком языке, пытаясь успокоить свою пару, пока ураган не превратился в слабый дождь, и она наконец отстранилась от него. Его медведь не хотел отпускать ее.
Он вручил ей свой платок, и она промокнула глаза, шепча извинения.
— Прости, я промочила тебя насквозь. Обычно я не плакса. Просто так много всего произошло, и некоторые из этих людей были моими друзьями. Ну, не совсем друзьями, но хотя бы знакомыми. Понимаешь?
Мартин погладил ее по волосам, восхищаясь пушистой мягкостью прядей.
— Да, я знаю, сердце мое, мне очень жаль. Кажется, что я постоянно перед тобой извиняюсь. Я думаю, что далеко не все они были плохими людьми, но тот, кто зарабатывает на войне, прекрасно знает, чем рискует. Когда они украли наших детей, они объявили войну оборотням и понесли заслуженные потери. В наших сердцах мы очень похожи на животных, в которых мы обращаемся, безжалостными, суровыми и территориальными. Нельзя безнаказанно взять то, что принадлежит нам. Особенно это касается детей.