Медведь ее сердца
Шрифт:
— Богиня, какая ж ты настырная женщина!
— Не удивил, мне так говорили и раньше, — пробурчала она.
— Хорошо, думаю, что первое, о чем тебе нужно узнать — это то, что у оборотней существуют предназначенные пары.
— В каком смысле предназначенные? Откуда ты узнал, допустим, что встретил именно свою пару?
— Ты — врач, поэтому, думаю, поймешь это быстрее всех остальных. Феромоны.
— Феромоны?
— Это лучший способ для объяснения происходящего. У оборотней животное обоняние. Я уверен, что уж это тебе известно. — Лиз кивнула. — Когда мы встречаем свою пару, то сразу узнаем ее по запаху.
— Но каким образом?
— Животное
— Так, попридержи-ка лошадей. Во-первых, я пахну кленовым сиропом и корицей?
— Именно для меня — да.
— Ничего себе, как это странно! Кстати, во-вторых, ты сказал, что разговариваешь с собственным медведем?! Я думала, что ты и медведь — это одно лицо. Я имею в виду одно целое. Черт возьми, я не знаю, как сказать это правильно. Я не обидела тебя?
— Нет. Я понимаю, что ты хотела сказать. С одной стороны, мы — одно целое, с другой — две разные личности. Мы разделяем тело и читаем мысли друг друга… нас двое, но в одном. Это действительно невозможно объяснить необоротню.
— Угу, понимаю. Ты сказал, что это — первое, о чем я должна узнать. А что второе?
— Пара — это до конца жизни.
— Мужик, ты реально вытащил короткую соломинку, сожалею. Часто ли оборотни спариваются с людьми? Я знаю, что Дженна — человек или была человеком, — осторожно начала Лиз.
— Что ты имеешь в виду под «была человеком»?
Лиз вздохнула.
— Я полностью честна сейчас. Она больше, чем я могу тебе объяснить, — пробормотала она. — Ходили слухи, что оборотни могут изменить людей. Превратить их в оборотней. Это все, конечно, слухи, но Джон, мерзавец, который исчез, когда ты напал на лабораторию, сказал, что руки Дженны превратились в когти, прежде чем они усыпили ее. Он думал, что она могла быть превращена в оборотня. У меня не было возможности проверить ее кровь… — крошечное семечко надежды робко проросло в ее душе. Если это правда, возможно, она имела шанс выздороветь и прожить жизнь с этим чертовски привлекательным медведем. Мечты, которые она давно похоронила, оказалось, еще были способны ожить. Может ли она излечиться? Иметь детей?
Мартин выглядел одновременно нерешительным и серьезным, она была уверена, что он не даст ей прямого ответа.
— Большой сюрприз, — осторожно начал он. — Нет, оборотни не могут изменить людей…
— Я почти слышу НО, однако ты явно не собираешься продолжать, так ведь? — Настойчиво заявила Лиз.
— Прости, но не могу. Не сейчас.
— Это большой секрет оборотней, которого не положено знать людям? Я поняла.
Лиз посмотрела на свои колени. Крошечное семя надежды превратилось в пыль и сдулось ветром. Она посмотрела на Мартина и почувствовала всю горечь утраты. Он был красивым мужчиной. Громадный, широкоплечий, с темно-каштановыми волосами, очень коротко подстриженными, и с глубокими шоколадно-карими глазами, в которые она могла бы смотреть часами. У него, очевидно, были развиты чувства верности и чести, которые она очень ценила в людях, в его глазах иногда плясали смешинки, и Лиз чувствовала исходившее от него душевное тепло
Страсть, с которой он встал на защиту своего Клана или как там он его назвал на немецком? Род,
Мартин, должно быть, почувствовал, как изменилось ее настроение, он отложил свой ужин в сторону, сел на край кровати и осторожно обнял ее.
— Пожалуйста, сердце мое, пожалуйста, попытайся понять. — Его глаза умоляли ее. — Дай мне время. Дай нам шанс.
Затем он нежно поцеловал ее. На этот раз по-настоящему. Он овладел ее ртом, как будто испытывал неукротимый голод, он завоевывал ее, и Лиз сдалась на волю победителя.
Пусть даже это было все, что ей суждено получить в этой жизни, она возьмет все, не теряя ни минуты драгоценного времени. Когда его язык сплелся с ее языком, Лиз позволила своим рукам скользить по верхней части его торса, жадно исследуя широкие плечи, твердую грудь и выпуклые бицепсы. Но ей хотелось большего, хотелось быть ближе, хотелось просто раствориться в нем.
Она провела руками вверх по его бицепсам, погладила плечи, чувствуя, как мощные бицепсы подрагивают под ее пальцами, скользнула по мощной шее и запустила пальчики в коротко подстриженные волосы. Волосы слегка покалывали ее ладонь, вызывая приятное щекочущее ощущение, и она перебирала пальцами волосы снова и снова. Прижималась к его губам, желая никогда не отпускать.
Когда он слегка отстранился, Лиз захныкала, и Мартин начал прокладывать дорожку поцелуев, скользя по ее лицу, носу, векам, скулам, вниз по линии подбородка, к тому месту под ее ушком, которое сводило ее с ума. Затем он взял ее лицо в свои руки и посмотрел ей в глаза.
Элизабет почувствовала, как сердце бешено колотится в ее груди. Она была удивлена, что аппарат не зафиксировал усиление сердцебиения, и медсестра не примчалась на помощь. Вау, этот мужчина умеет целоваться! Она была права. Он будет ненасытным в постели.
— Ты дашь нам шанс, Элизабет? — Снова спросил Мартин, умоляя ее взглядом.
Лиз почувствовала, как в уголках глаз скапливаются непрошеные слезы.
— О, Мартин, какой в этом смысл? Это только повредит нам обоим. Ты не доверяешь мне, и я сомневаюсь, что когда-либо начнешь доверять, но даже если мы справимся с этой проблемой, тебе просто придется стать свидетелем моей смерти, только и всего. Я не хочу такой боли ни для тебя, ни для себя. В тебя слишком легко влюбиться, но мое сердце столько раз уже было разбито, что не выдержит последнего раза.
Еще одна слеза покатилась по ее щеке, и Мартин смахнул ее большим пальцем. Он покачал головой.
— Все не так. Все совсем не так. Я верю тебе, я знаю, что нам понадобится время, но, черт возьми, я уверен, что уже люблю тебя, поэтому поздно оплакивать то, что уже случилось.
Он снова поцеловал ее коротким нежным поцелуем, едва касаясь губ.
— Я не сдамся, сладкая Элизабет. Ты будешь моей! — Он мягко улыбнулся, хотя глаза его оставались очень серьезными. — Я уйду сейчас, тебе нужно немного поспать. Я не хотел тебя расстраивать.