Медвежатник фарта не упустит

Сухов Евгений Евгеньевич

По мере того как подрастал Савелий, Мамай все чаще оказывался в услужении у него, исполняя роль дядьки, наставника и телохранителя. А после гибели Парамона полностью перешел в распоряжение Родионова. Вот и теперь, исполняя его директиву, он спешил к нему в Казань, везя людей и средства, которых Савелий запросил шифрованной телеграммой.

Помимо пузатого саквояжа Савелия Николаевича, в котором находился полный инструментарий для вскрытия сейфов и несгораемых шкафов, он вез еще в двух чемоданах всяческие воровские инструменты, семь флаконов сильно действующих кислот, прожигающих насквозь даже толстую сталь, три карманных электрических фонаря, шесть противогазовых масок,

театральный грим, фальшивые усы и две фальшивые бороды, серую и черную. В специально сколоченном фанерном сундуке лежал плавильный аппарат, могущий посредством специального газа расплавить любую металлическую дверь или бронированную кассу, и газовые баллоны к нему. Отдельно от этого, в специальных мешочках, находились ядовитые порошки, которые при сжигании выделяли усыпляющий, парализующий или вовсе смертельный для человека газ, а баночка из-под монпансье содержала в себе смертельно отравительный яд. Таким ядом Мамай однажды кончил одного из врагов Парамона Мироновича, уж слишком рьяно претендовавшего в тузы Хитровки.

Проделал он это очень просто и быстро. Намазал этим ядом одну сторону ножа, разрезал пополам яблоко и угостил претендента той половиной, на которую попал от ножа яд. Вторую половину Мамай взял себе и первый откусил от нее, как бы убеждая оппонента старика Парамона, что опасаться нечего. Вслед за Мамаем откусил от яблока и претендент, после чего закатил глаза, пустил пену изо рта и кончился после недолгих судорог.

Вместе с Мамаем ехали еще четверо: специалист по электричеству, он же плавильщик, худющий как жердь средних лет человек с козлиной бородкой и в старомодном пенсне; бывший адъюнкт-профессор химического факультета Московского университета — молодой еще человек, последние два года промышляющий гоп-стопом, и два профессиональных боевика, владеющих всеми видами оружия, которые должны были прикрывать при таковой надобности и обеспечивать спокойную деятельность остальных налетчиков.

Приехав в Казань, эти ребятишечки для удобства общения с патроном, остановились в тех же нумерах «Франция», правда, не в люксе, а в общем, заняв шестиместный нумер.

Днем следующего дня в нумере Мамая со товарищи состоялось производственное совещание на тему, как лучше всего подломить Государственный банк и позаимствовать из него без возврату часть золотого запаса бывшей Российской империи, по возможности большую.

Когда Лизавета вошла в нумер Мамая, то едва не задохнулась от густого табачного дыма, висевшего клочьями в большой комнате. Савелий рассказывал о своих посещениях банка, о цифровых кодовых замках, блиндированном хранилище, системе сигнализации и о ящиках с золотыми слитками.

— Этих ящиков там сотни, — говорил он, видя, как загораются от алчного воодушевления глаза слушающих его. — Есть еще мешки с золотыми монетами, которые мы можем вынести все до единого, золотые полосы и бруски, сложенные просто штабелем, как дрова. Зрелище, скажу я вам, весьма и весьма впечатляющее.

— Да-а, — протянул химик-адъюнкт. — Прямо Клондайк! Эльдорадо!

Адъюнкт был, похоже, самый младший из всей команды, и все, что затеял Родионов, ему положительно нравилось. Все лучше, чем читать с кафедры лекции оболтусам, поступившим в университет ради того, чтобы не быть мобилизованными в действующую армию.

— А сколько этого золота будет на деньги, Савелий Николаевич? — спросил курящий одну папиросу за другой специалист по электричеству, он же плавильный мастер.

— Шесть с половиной миллиардов рублей, — обернулся к нему Родионов. — И еще сто одиннадцать миллионов рублей ценными бумагами и векселями.

Мамай вдруг закашлялся, подавившись слюной.

У электрического специалиста свалилось с носа пенсне, и он закурил очередную папиросу.

Химик-адъюнкт от неожиданно впечатляющей суммы сел прямо на пол, словно его шарахнули из-за угла мешком, а кто-то из боевиков протяжно присвистнул.

Наступившее молчание нарушила Лизавета.

— Может, вы все-таки оставите им немного золота? — с иронией спросила она.

Адъюнкт нервически хохотнул, боевики, не мигая, продолжали смотреть на Савелия, а электрический специалист и одновременно плавильный мастер закурил очередную папиросу.

— Конечно, оставим, — возбужденно блестя глазами, ответил Родионов вполне серьезно. — Нам просто не хватит сил, чтобы вынести все.

Он замолчал, оглядывая присутствующих.

— А знаете, кто комиссар банка? — спросил вдруг Савелий. И сам же ответил: — Некто Борис Иванович Бочков. До революции был дамским мозольным оператором.

— Итэ хорошо или пылохэ? — подал голос Мамай, доселе молчавший как рыба.

— Хорошо, — повернулся к нему Савелий. — Ну, сам подумай: что мозольный оператор может смыслить в банковских делах? Или военных?

— Малэ щиво, — ответил Мамай.

— Именно, — подтвердил Савелий.

— Но у него наверняка есть советники, старые спецы, — раздумчиво произнес электрический умелец. — А они свое дело знают.

— Старые спецы только делают вид, что работают на эту власть, — посмотрел на электрического мастера Савелий Николаевич и уверенно добавил: — Я видел их бухгалтерские документы. Там сам черт ногу сломит!

— А что там за охрана? — спросил один из боевиков.

— Вот это хороший вопрос, — повернулся к спросившему Савелий. — Лучшие из лучших латышского батальона. Но это не должно вас беспокоить.

— Почему?

— Потому что у нас есть вот это, — сказал Родионов и указал на респираторные маски, лежащие на диване. — И вот это, — достал он из чемодана небольшой холщовый мешочек с порошком зеленоватого цвета. — Здесь лежит волшебный порошок, — усмехнулся Савелий. — При сжигании он выделяет усыпляющий газ. Мы заходим в банк, забрасываем его помещения шашками с горящим порошком, которые изготовит нам профессор-химик, надеваем маски, а когда охрана и припозднившиеся служащие начинают храпеть и видеть сладкие сны — проникаем в хранилище, берем золото, грузим его в вагоны и отбываем в направлении, одним нам известном. Транспорт на тебе, Яким, — повернулся он к одному из боевиков, — десять подвод. Они должны ждать нас у конца узкоколейки.

— Понял, — ответил Яким.

— В общем, это все, — обвел Савелий взглядом собравшихся. — Детали обговорим вечером, непосредственно перед началом акции. Ну, как вам мой план?

— Весьма впечатляет, — ответила за всех Лизавета. — А когда вы идете?

— Сегодня ночью, — ответил Савелий.

— А я?

— Когда все будет кончено, я приду за тобой. И мы вместе отправимся домой, в Москву.

— Я буду ждать тебя, — тихо сказала Лиза.

— Конечно, — улыбнулся Савелий в ответ на ее слова. — Жены просто обязаны ждать своих мужей.

Где-то вдалеке, верно, за Волгой, раскатисто громыхнуло. Все обернулись на этот звук и посмотрели в окно. Но там вовсю светило солнце, а на небе не было даже облачка.

Глава 9. БРАТЬ ИХ НАДО!

Найти красивую женщину тридцати с небольшим лет с изумрудными глазами, в дипломате и шляпке оказалось делом вполне выполнимым. Шляпка, именно небольшая шляпка из итальянской соломки и навела помощника начальника милиции Лузгина на след Лизы.