Медвежатник
Шрифт:
— Все это очень печально, ваше сиятельство, — произнес Ксенофонтов, — дурной пример всегда заразителен.
— Нам важно не ожидать новых преступлений, нужно их предвосхищать! Активно действовать через своих агентов! Ничего страшного не случится, если мы выявим всех потенциальных грабителей. Посидят пяток лет на каторге, образумятся. Заметьте, господа, теперь сейфы редко взрывают динамитом, крайне редко используют черный и бездымный порох, ну и совсем уж экзотично выглядят традиционные отмычки. Как вам это, господа, не страшно ли? — Генерал долгим взглядом обвел всех собравшихся. — Тут я не так давно имел дело с одним медвежатником, который
— Ваше сиятельство, если дело так пойдет и дальше, то скоро все медвежатники останутся без рук! А мы с вами останемся без работы, — попытался пошутить Макаров.
— Не останемся, господа, на наш век работы еще хватит. Не перевелись еще на Руси удалые люди. Нас же с вами в первую очередь интересует Савелий Родионов. — Генерал подошел к карте над столом и, очертив пальцем небольшой круг, объявил: — Он курсирует где-то между Москвой и Санкт-Петербургом. Вот здесь, небольшими флажками, я обозначил места его появления. Как видите, он склонен к перемене мест. Сначала была Москва, потом Нижний Новгород, Казань, Екатеринбург. Он забрался даже в Тобольск, где сумел ограбить банк «Купеческого товарищества» на пять миллионов рублей. Затем снова возвратился в Москву, но уже другой дорогой. Как видите, им был ограблен банк в Тифлисе, затем была Ялта, Воронеж. И надо отдать должное его постоянству, всюду он оставлял трогательное послание в виде красной розы.
— Ваше сиятельство, а если предположить, что от его имени работает некая другая банда. Возможно, даже не одна, а несколько, — осторожно сказал Макаров.
Генерал аккуратно положил указку на стол и минуту молчал, как будто бы осмысливал сказанное, а потом ответил:
— Признаюсь, ваш вопрос не лишен смысла. Поначалу я думал точно так же, но позже, проанализировав тщательно ситуацию, убедился, что это не так. И знаете, на чем основано мое убеждение? — хитро посмотрел генерал на Макарова.
— Не имею понятия!
— А дело в том, что слишком ювелирно происходят все эти ограбления. Он настолько искусно подходит к своему ремеслу, что страдает только сам сейф, точнее, его замок. Все остальное остается в сохранности. У меня даже создается такое впечатление, что, прежде чем войти в хранилище, он тщательно вытирает ноги, чтобы не оставить никаких следов. Обратите внимание, господа, за время своей деятельности он не оставил даже отпечатков пальцев. Далее. У меня имеются оперативные данные, что Савелий Родионов активно налаживает контакты с уголовными элементами в каждом городе. У меня имеется информация о том, что во всех городах, где ему удалось побывать, он обучает своему ремеслу и других. Пока его ученики действуют не так успешно, как он, но со временем грабители наберутся опыта и доставят нам массу неприятностей.
— А что, если в других городах действует вовсе не Савелий Родионов? — предположил молоденький пристав.
Генерал посмотрел на новичка с сожалением:
— Господа, я не сомневаюсь, что все эти ограбления совершил именно Савелий Родионов. Так вот, как только он появится в поле вашего зрения, его нужно немедленно арестовать.
Они шли по Пречистенке.
— Ты устал от меня? — тихо спросила Елизавета, заглянув в лицо Савелия. — Если так, ты мне скажи об этом честно, и я немедленно уйду. Скажу тебе откровенно, я даже не стану
Савелий остановился и внимательно посмотрел на Лизу.
— О чем ты говоришь? Разве можно устать от воздуха, которым дышишь, или от солнца, под которым живешь? Ты для меня все.
— Мне иногда кажется, что ты ко мне охладел, — с опаской произнесла Елизавета.
Пречистенка была одним из любимых мест Савелия. Здесь невозможно было увидеть нищих, выпрашивающих копеечку, и страшных бродяг, от одного взгляда на которых бросает в дрожь. Околоточные прекрасно знали свое нелегкое ремесло и гнали от вельможных зданий всякий чужеродный элемент. Полицейские в округе слыли большими горлопанами и так шугали возмутителей спокойствия, что в бельэтажах позвякивали стекла. Но чаще всего обходились полюбовно — достаточно было бузотеру показать кулак, как даже самый неугомонный от страха проглатывал язык.
Гулять на Пречистенке было приятно: улица больше напоминала ухоженный сквер, выглядела такой же зеленой и чистой. Многие дома были выстроены с колоннадами — больше для помпезности и величия, — и создавалось впечатление, что прогуливаешься не в центре Москвы, а плутаешь по улочкам Рима.
— Лиза, я устал уже говорить об этом. Но ты мне по-прежнему дорога, как и раньше, и я по-прежнему тебя люблю. Мое отношение к тебе никак не изменилось.
— Хорошо, ответь мне откровенно, Савелий, что же тогда произошло? Почему по отношению ко мне ты стал совершенно другим?
— Я просто утомился от всего, — попытался отговориться Савелий, хотя осознавал, что столь банальная отговорка не сумеет охладить женскую подозрительность.
— Тогда я знаю, в чем причина твоей хандры, — почти с вызовом произнесла Елизавета.
Савелий едва улыбнулся. Он сам не мог разобраться в собственных чувствах, а Елизавета, едва взглянув на него, готова была поставить ему диагноз. Может быть, она пропишет еще и рецепт? Наверняка Елизавета сейчас заведет разговор о его тайной избраннице, устроит сцену ревности… Боже, как все женщины похожи друг на друга.
Савелий уже открыл рот, чтобы сказать утешительные слова, как Елизавета продолжила:
— Тебе не я надоела, ты просто устал от той обыкновенной жизни, которую вынужден вести. Тебе не хватает острых ощущений. Ты вскрыл все сейфы, которые есть в России, и теперь не видишь цели. Тебе становится скучно жить.
Савелия передернуло. Елизавета была права — он желал не развлечений, а активных действий и постоянно искал работу для ума. Все дело было в том, что он вырос не на Пречистенке, в окружении слуг, а на Хитровке, где роль гувернантки выполнял душегуб Заноза. Хитровка на всю жизнь наложила отпечаток на его характер.
— Не хочу с тобой спорить, возможно, ты права, — улыбнулся Савелий. — Мне порой кажется, что ты меня знаешь лучше, чем я себя.
Неторопливо дошли до Всеволожского переулка, — на углу красивый особняк, тенистый сад. Елизавета легонько потянула Савелия за рукав в сторону скамеек.
— Давай посидим, — произнесла Елизавета, — я что-то устала.
Аккуратно приподняв краешек платья, Елизавета присела на скамью. Рядом с ней опустился Савелий.
— Надеюсь, разочарований больше не последует. Ты мне можешь не поверить, но вскрывать сейфы для меня такое же призвание и необходимость, как для музыканта сочинять музыку. Без щемящего чувства опасности я просто засохну, точно так же, как влаголюбивое растение под палящими лучами солнца.