Медвежатник
Шрифт:
Дверь отворилась, и, загораживая узенький проем, в парную вошел толстый человек. Наверняка из-за огромного живота, выпиравшего на аршин, он не видел собственных ног. В руках он держал небольшой стеклянный флакон. Взболтнув его одним движением, толстяк выплеснул содержимое на раскаленные камни. В нос ударил приторно-сладкий запах. Жар усилился, и Аристов стал подумывать о том, что если он сейчас не встанет с лавки, то живьем поджарится на раскаленных досках.
Выдержки генералу хватило еще секунд на пятнадцать: скрывая удивление, он с интересом наблюдал за лицом толстяка,
Чернобородый уже ушел, оставив после себя целый слой мыльной пены. Аристов старательно сполоснул лавку, только после этого отважился присесть. Мылся генерал долго, по нескольку раз натирал тело мочалкой, а когда понял, что при следующем малейшем усилии лишится кожи, прекратил самоистязание.
В зале было светло. Тело отдыхало. Аристов прошлепал к банщику, отцепил с кисти номерок и, протягивая его, проговорил:
— Отопри-ка мой ящичек, любезнейший.
Банщик лениво взял номерок, достал из шкафа нужный ключ, после чего неторопливо и с достоинством, каким отличаются все банщики мира, направился к шкафу. Два раза уверенно повернул в замке ключ и распахнул дощатую дверцу, после чего, почти торжественно, объявил:
— Прошу, сударь!
Григорий Васильевич заглянул в шкаф, озадаченно почесал пятерней багровую шею и сдержанно поинтересовался:
— Чьи это вещички, любезнейший?
Банщик согнулся в вопросительный знак, хмурым взглядом осмотрел рыхловатую фигуру посетителя и, осознав, что перед ним заурядный мещанин, попытался напустить страху:
— Ваши! Чьи же еще?! Или вы думаете, что в баню в соболях явились?! Одевайтесь!
Клиент не выглядел обескураженным, он весело посмотрел на банщика и восхищенно произнес:
— Вот дает! Я в брюках пришел, каждая штанина которых по сто рублей стоит. А он ведь рвань подсовывает. Вот признайся, любезнейший, и не стыдно тебе честной народ дурить?
— Какие штаны?! Какие сто рублей?! — грозно рычал банщик. Казалось, еще немного, и он наконец распрямится в восклицательный знак. Но плечи по-прежнему оставались сутулыми, а следовательно, на банщика продолжал давить груз ответственности.
— Голубчик, а те самые, в которых я пришел. Не надевать же мне эти завшивленные портки! Неприятно-с, смею вас уверить. Как-никак после бани иду, — миролюбиво настаивал Григорий Васильевич.
— Послушай, сударь, в мое дежурство воровства не случается. Я за всем этим делом лично присматриваю. Если ты будешь такой настойчивый, так полотеры тебя взашей нагишом вытолкают.
— Эко дает! — беззаботно удивился Григорий Васильевич. — А ты хоть знаешь-то, с кем разговариваешь?
— И с кем же? — презрительно сощурился банщик.
— С генералом!
Банщик, прищурившись, посмотрел на бородатого мужчину, для которого больше подошел бы сюртук с заляпанными чернилами рукавами, нежели генеральские лампасы, и, не скрывая ехидства, произнес:
— Виданное ли дело… генерал! Да через меня за день не одна дюжина таких генералов пробегает, а один, ваше высокоблагородие, у самого входа нагишом торчит, — показал он взглядом на привязанного к колонне
— А ты, голубчик, не без юмора, — расхохотался Григорий Васильевич. — А я ведь не просто генерал, разлюбезнейший. Я ведь генерал Аристов. Слыхал о таком?.. Что с тобой, милок, да ты, никак, посерел? Уж не заболел ли ты, часом? — участливо поинтересовался его сиятельство, заглядывая банщику в лицо. — Если приболел малость, так ты в баньку непременно сходи. Очень полезная вещь, рекомендую.
— Ваше высокоблагородие… извините… не признал. Как же вы здесь-то оказались?
— А ты думаешь, генералы только в номера ходят? — добродушно поинтересовался Григорий Васильевич. — Меня, братец, тоже к народу тянет. А потом я чистоту очень люблю.
— Что же вы, господин Аристов, не предупредили нас! Мы бы вас встретили так, как подобает вашему чину. А потом у нас ведь еще и отдельные номера имеются.
— Ну что ты, что ты, голубчик! — отмахнулся обеими руками Григорий Васильевич. — Не стоит труда. Мне бы свои штаны отыскать. — Генерал заглянул в распахнутый шкафчик и добавил: — Да вот еще ботинки не помешало бы. Они хоть и не особенно новые, но ведь я к ним привык. А то придется покупать другие, а ведь это определенные денежные издержки. А сами понимаете, я человек государственный и лишних денег у меня просто не бывает.
— Если позволите, — сунул руку в карман банщик.
Григорий Васильевич сделал обиженное лицо:
— Ну что ты! Как ты только мог подумать такое. Я к тому, что новые ботиночки мне натрут мозоли. А в этом случае мне бегать будет трудновато. А в нашем сыскном деле прыть просто необходима. Ноги не только волка кормят, нам, сыщикам, без них тоже не обойтись… А потом я ведь в вашу баньку заявился еще по одному делу, работа, знаешь ли.
— Как так?! — ахнул с перепугу банщик.
— Сигнальчики неприятные получал. Вот решил сам все проверить.
Банщик хлопал глазами, согнувшись при этом еще ниже.
— Может, хозяина привести?
— Знаешь, милейший, — согласился Аристов воркующим голосом, — а ведь это идея!
— Сей момент! — Банщик распахнул соседнюю дверь и уже через минуту вернулся с Еникеем Охабенем.
Лицо хозяина приобрело заискивающее выражение, на котором крупными буквами было написано, что генерал с сегодняшнего дня посещать баню может бесплатно.
— Чем могу служить? — любезно поинтересовался Еникей. Глаза его смотрели виновато, он стал напоминать пса, который по недоразумению цапнул собственного хозяина.
— Смею доложить, вы, батенька, вор! — проговорил Григорий Васильевич, не отрывая взгляда от темно-коричневых крысячьих глаз хозяина.
— Помилуйте!
Присутствующие с интересом наблюдали за Еникеем. Даже привязанный воришка перестал постанывать и с любопытством подглядывал из-под темных косматых бровей за странным незнакомцем.
И уже тише, стараясь не привлекать к себе общего внимания, добавил:
— Бога ради, откуда такие обвинения. Ведь клиентура же…
— Вам бы, батенька, следовало раньше о репутации думать, — укорил Аристов и рукой поманил к себе молодого узкоплечего мужчину лет сорока.