Медвежатник
Шрифт:
Молодой человек сцепил руки в замок, как будто бы демонстрируя гибкость своих пальцев. Руки у медвежатника всегда мускулистые. Оно и понятно, приходится иметь дело с металлом. И в то же время руки должны быть необычайно гибкими и уверенными, словно у пианиста-виртуоза. Еще для медвежатника важно хладнокровие. Его пальцы не терпят суеты и судорожности движений. А неторопливость, которую можно понимать как леность, есть не что иное, как верный расчет.
У молодого человека были именно такие руки и, судя по выражению его глаз — нахальных, с издевкой, — он знал им цену.
— Очень просто. Я могу перечислить все ограбления,
— Да, в газетах что-то писали как будто… — слегка наклонил голову Савелий.
— Так вот, в газетах писали, что такой сейф мог вскрыть только опытный медвежатник. В газетах промелькнуло даже сообщение о том, что это сделал тот, кто ограбил Кредитный банк.
Савелий Родионов не сумел сдержать улыбки — Кредитный банк ограбил именно он! По затраченным усилиям это было самое легкое ограбление в его преступной карьере. В общей сложности оно заняло всего лишь тридцать четыре минуты. Казалось, банковские служащие делали все, чтобы он беспрепятственно сумел проникнуть в помещение, выгрести золото во вместительный чемодан и незамеченным скрыться в многолюдном переулке.
— Мне кажется, это сделали вы, — посмотрел молодой человек с надеждой на Савелия.
— Хочу вас разуверить, молодой человек, насчет своего амплуа, — вежливо возразил Родионов. — Я совсем не тот человек, за которого вы меня принимаете. Вы говорите о каком-то громиле, который шутя грабит один банк за другим. Я же всего лишь обыкновенный прожигатель жизни, который бестолково тратит полученное наследство и желает получить массу удовольствий.
— Уважаемый Савелий Николаевич, не стоит меня обманывать. Вы совсем не тот человек, за которого себя выдаете.
За дверью что-то зашуршало. Наверняка Мамай переминался с ноги на ногу в ожидании распоряжений.
— У меня есть определенные рекомендации в уголовном мире. Вы можете справиться обо мне на Сухаревке, где я…
Савелий нервно поднялся:
— Молодой человек, ваша настойчивость уже начинает мне немного надоедать. Я сказал вам, что вы явились не по адресу, и прошу вас оставить мой дом.
Гость неторопливо поднялся.
— Жаль, что так получается. — Он достал из кармана блокнот, что-то черкнул на нем ручкой и протянул Родионову. Савелий не шелохнулся. Молодой человек неопределенно пожал плечами. — Меня зовут Злобин Филимон Панкратович. Здесь я написал, к кому следует обратиться на Сухаревской… Там все подтвердят. — Он положил листок бумаги на стол и направился к двери, добавив: — Очень прошу вас, Савелий Николаевич, не выбрасывайте сразу эту записочку. Ознакомьтесь, пожалуйста, может быть, я вам и пригожусь. — И бережно прикрыл за собой дверь.
Через минуту в комнату вошел Мамай.
— Слыхал, о чем речь? — коротко поинтересовался Савелий.
— Слыхал, хозяин, — потоптался у порога Мамай. Держался он всегда скромно, и, глядя на него, трудно было поверить, что на тобольской каторге его слову, словно апостольской проповеди, внимали многие тысячи каторжан.
— Бумажечку эту ты со стола подбери да проверь, действительно ли он тот самый, за кого себя выдает.
— Сделаем, хозяин. Москва — город небольшой. А Сухаревку я хорошо знаю. Тамошний хозяин мой большой приятель, тоже татарин, из мешар, — рассудительно отвечал
— Это, случаем, не тот, что на каторге у тебя в рабах ходил? — смеясь, спросил Савелий.
Мамай внимательно посмотрел на Савелия:
— Хм… А-я то думал, что вы, хозяин, только сейфами интересуетесь. Не думал я, что вы и об этом знаете. Верно, он самый и есть. Проигрался он как-то в «три листика» одному храпу, а расплачиваться нечем, вот и заложил свою жизнь. А я потом перекупил, земляк все-таки, а такое на каторге очень ценится. Вот он и ходил в рабах у меня два года. А потом я его на свободу выпустил.
— А сразу нельзя было?
— Нельзя. Меня бы никто не понял, а его бы самого перышком продырявили. Так что он и по сей день у меня в должниках ходит.
— Это значительно упрощает дело, — согласился Савелий. — На Моховую заходил?
— Заходил, хозяин, — слегка качнул головой Мамай. — После вас туда один человек наведывался. Все у хозяйки расспрашивал, что да как. На обыкновенного филера не очень похож, — убежденно заметил татарин. — У тех взгляд всегда затравленный. Скорее всего, из опытных ищеек. Все носом крутил, как заправская овчарка. Вы бы, хозяин, побереглись, еще ненароком и повязать могут. Что-то уж больно рядом они стали шастать.
— Ладно, Мамай, не переживай, как-нибудь образуется.
Глава 37
У Григория Васильевича Аристова случилась крупная неприятность. Не далее как пару дней назад была ограблена лавка с немецким сукном на Новинском бульваре. Хозяин — купец первой гильдии Скоробогатов — пожаловался самому генерал-губернатору. И князь, находившийся с купцом в приятельских отношениях, обещал разыскать вора немедленно.
Шутить со Скоробогатовым было не с руки. Сам он принадлежал к уважаемому и богатому роду староверов, которые, объединившись, могли поставить на голодный паек Белокаменную. Купец Скоробогатов обладал богатейшей мошной, и на его пожертвования существовало десятка два храмов. Трудно представить, что будет, если к сочувствующим примкнут и остальные влиятельные семейства староверов. Благодаря природному упрямству и деньгам они способны преодолеть любую преграду, и тогда он вылетит со своего кресла, словно пробка из разогретой бутылки шампанского.
Уже через час генерал Аристов беседовал со своим агентом на одной из конспиративных квартир и велел ему установить в кратчайшие сроки главного виновника своих неприятностей. Каково же было его удивление, когда агент признался, что знает не только кто обокрал купца, но и где вор прячет товар.
— Только ты бы, господин начальник, денежку добавил, — посмотрел он в глаза генералу с преданностью старой собаки. — А то на двадцать пять рубликов уж больно скудненько жить.
Достав кожаное портмоне, Аристов уверенно отсчитал пять красненьких и протянул их агенту:
— Вот тебе, сударь, а теперь изволь.
Довольно хмыкнув, агент упрятал полсотни рублей в карманы брюк и поведал нехитрую историю о том, что краденое сукно обнаружилось на Сухаревке. Но самое удивительное заключалось в том, что инициатором кражи был пристав Старосельской части Федор Копылов. Дело усугублялось тем, что Аристов некогда сам выдвинул его на эту должность в качестве хорошего исполнителя. И вот сейчас следовало упечь его на каторгу, да так деликатно, чтобы никто не вспомнил о его прежнем покровителе.