Мефистон - Властелин Смерти

Эннендейл Дэвид

Подчиняю себе.

Думбрид кричит от боли и разочарования. Он отпускает меня. Я падаю, потом вновь взмываю на крыльях, сияние величия которых столь нестерпимо, что князь демонов вынужден закрыть глаза. Его правая рука дымится. Существует огонь, способный поджаривать даже таких тварей как он.

На своем фонтане лавы, он устремляется ко мне, тянется

когтями, стремясь разорвать меня на куски, аура энергии, которую невозможно описать словами, окружает его. Но у меня в руках есть достойный ответ. Насытившийся яростью сражающихся Кровавых Ангелов, подарок нашего трагичного наследия, сфера сверкающей крови, и это проявление моей бесконечной воли.

«За Сангвиния!» — кричу я. Это оплата игры Думбрида. Это возмездие за те богохульства, который он выпустил на волю. Это мой лучший акт служения примарху. Я запускаю сферу, и всё мироздание исчезает в холокосте моей силы. Всё вокруг становится кровью, кипящей кровью, кровью, вызванной смертью всего.

Вызванной Властелином Смерти.

Эпилог

ДАР БЕЗДНЫ

Рассвет растекается по останкам Векайры. День всё же приходит, в определенном смысле. Купол тьмы не рассеялся. Он, скорее, стал рваным. К огненным ранам в воздухе присоединились разрывы во тьме. Искромсанный занавес. Сквозь дыры в ткани ночи проходит свет стареющей звезды. Город вновь стабилен, но он застыл в позе поразившего его безумия. Башни Векайры затвердели в своем танце с Хаосом, но их новые формы были неустойчивыми. Они обрушились все до единой, оставив вместо себя перекрученные остовы уродливых гигантов.

Эти детали не важны. Скоро даже эти следы исчезнут, потому что на Паллевон будет обрушен Экстерминатус. Разлом уже не опасен, но он всё ещё здесь, медленно сочащийся отравой варпа. Решение возможно только одно. «Багровый призыв» будет обстреливать Паллевон циклонными торпедами до тех пор, пока планета не развалится на куски. Ничто не должно уцелеть. Думбрид не должен использовать это место ещё раз.

Кровопускатели

уничтожены. Самого князя демонов не видно. Я более не ощущаю его присутствия. Я слышал в самом конце кровавого апокалипсиса, рёв боли, который не затих, но резко оборвался. Я не питаю иллюзий относительно своих действий, как максимум, он изгнан мною из реальности.

Пока, во всяком случае.

Разбитая рота начинает процедуру погрузки на «Громовых ястребов» и «Штормовых воронов» присланных с «Призыва», чтобы забрать нас на орбиту. Пилотам штурмовиков не придётся делать много рейсов. Потери составляют полроты погибших или поддавшихся «изъяну» боевых братьев.

Я вижу, что Альбинус сопровождает братьев, несущих погруженного в забытье Квирина на борт «Штормового ворона» «Кровавый шип». Он сдался тому, чему я сопротивляюсь. В конце он предпочел пасть, объявляя мою силу величайшим проклятьем. Он не прав. Он заблуждался. А я нет. Я?

Я освободил Думбрида. Он изгнан, но более не в заточении.

Отвратительная мысль. Также как и слова о родстве из уст монстра. Сомнения скручиваются и извиваются. От них не скрыться. Не заглушить их. Не смогу я заглушить и тот голод, который ликовал в моей ужасающей силе и жаждет выпустить её снова.

Я следую за кортежем Квирина, за тем, во что эта процессия превратилась. Перевод в Роту Смерти позволит умереть ему с честью, но, по правде, мои братья уже оплакивают потерю великого героя нашего ордена. Да будет так, и пусть уничтожение Паллевона станет его погребальным костром.

Квирин шёл сквозь свет и сгорел. Несмотря на все его рассуждения об «изъяне», он не смог понять, что он может дать большую силу.

Я не знаю, что живёт во мне. Я не знаю, насколько этот голод может вырасти. Что я знаю точно — я держу тьму в своих руках. Она принадлежит мне. Но вот моя клятва: и сейчас, и впредь это будет тьма святого уничтожения. Во славу Кровавых Ангелов. За Императора.

За Сангвиния.