Мегрэ и порядочные люди
Шрифт:
— Месье Жослен пригласил нас с женами к себе на ужин в день подписания договора, когда он передал нам дело.
— А что за человек Гуле?
— Инженер, трудяга.
— Сколько ему лет?
— Мой ровесник. Мы поступили к месье Жослену с интервалом в один год.
— Где он сейчас?
— На острове Ре с женой и детьми.
— Сколько у него детей?
— Трое, как и у меня.
— Какого вы мнения о мадам Жослен?
— Я ее мало знаю, но, по-моему, она не очень приятная женщина, они с мужем очень разные.
— А дочь?
— Что
— Она более гордая, чем он.
— Она иногда заходила к отцу на работу, но мы с ней почти не общались.
— Полагаю, что смерть месье Жослена ничего не изменит в ваших финансовых делах?
— Я об этом еще не думал… Минутку… Нет… Ничего не должно измениться. Вместо того чтобы выплачивать установленную сумму ему, мы будем перечислять ее наследникам… Вероятно, мадам Жослен…
— Сумма значительная?
— Это зависит от того, насколько удачным будет год.
Ведь соглашение включает в себя и участие в прибылях…
Во всяком случае, на эти деньги можно жить безбедно.
— А вы считаете, что Жослены жили на широкую ногу?
— Они жили хорошо. Прекрасная квартира, машина, вилла в Ля-Боле.
— Но могли бы жить с большей роскошью?
Жуан подумал:
— Да… Вероятно…
— Жослен был скупым?
— Если бы он был скупым, то не предложил бы мне и Гуле таких выгодных условий… Нет… Видите ли, мне кажется, что он жил так, как ему хотелось… Он не любил роскошь… Предпочитал спокойную жизнь…
— А мадам Жослен?
— Мадам любила заниматься своим домом, дочерью, а теперь внуками…
— Как Жослены отнеслись к замужеству дочери?
— На это мне трудно ответить… Ведь это происходило не здесь, а на улице Нотр-Дам-де-Шан… Конечно, месье Жослен обожал Веронику, и ему трудно было с ней расстаться… У меня тоже дочь… Ей двенадцать лет… И признаться, я уже сейчас с ужасом думаю, что когда-нибудь ее отнимет какой-то чужой человек и она не будет больше носить мою фамилию… Полагаю, это свойственно всем отцам.
— А то, что его зять не имел состояния?
— Скорее он считал это достоинством.
— А мадам Жослен?
— Вот в этом я не уверен… Одна мысль, что ее дочь выходит замуж за сына почтальона…
— Отец Фабра — почтальон?
— Да, в Мелене или какой-то окрестной деревне…
Я говорю вам то, что знаю… Кажется, когда он учился, то жил только на стипендию… Говорят также, что если б он захотел, то мог бы стать одним из самых молодых профессоров медицинского факультета…
— Еще один вопрос, месье Жуан. Боюсь, что после всего того, что вы рассказали, это может вас покоробить. Вы не знаете, была ли у месье Жослена любовница или любовницы? Интересовался ли он женщинами?
Жуан уже собирался ответить, но Мегрэ его перебил:
— Полагаю, что за годы семейной жизни вам приходилось иметь дело с женщинами?
— Признаться, приходилось. Однако я избегал длительных связей. Вы понимаете, что я имею в виду? Я не хотел рисковать семейным счастьем.
— Ведь у вас работает много молодых женщин…
— О нет… Никогда… Это уже вопрос принципа…
Кроме того, это было бы рискованно…
— Благодарю вас за откровенность. Вы считаете себя нормальным мужчиной. Рене Жослен был таким же. Он поздно женился, в тридцать пять лет…
— Я понимаю, что вы хотите сказать… и пытаюсь представить себе месье Жослена в подобной ситуации.
Но не могу… Не знаю почему… Я понимаю, что он был таким же, как все… И все же…
— На ваших глазах у него не было ни одной любовной истории?
— Ни одной. Никогда не видел, чтобы он по-особому поглядывал на какую-нибудь из работниц. А ведь среди них есть и очень красивые… Должно быть, многие из них заигрывали с ним, как и со мной… Нет, господин комиссар, не думаю, что вы что-то найдете с этой стороны. — И вдруг спросил: — А почему об этом ничего нет в газетах?
Будет сегодня днем. — Мегрэ, поднимаясь, вздохнул: — Благодарю вас, месье Жуан… Если вам что-нибудь придет в голову, даже какая-нибудь мелкая деталь, которая может мне помочь, пожалуйста, позвоните.
— Я не могу найти никакого объяснения этому преступлению…
Мегрэ чуть было не проворчал: «Я тоже».
Однако он знал, что необъяснимых преступлений не бывает. Просто так, без всяких причин не убивают.
И у него само собой вырвалось:
— Кого попало не убивают.
Комиссар уже по опыту знал, что существуют люди, которым судьба уготовила роль жертвы.
— А когда состоятся похороны?
— Тело отдадут семье после вскрытия.
— А вскрытия еще не было?
— Должно быть, идет сейчас.
— Я немедленно позвоню Гуле. Ведь он собирался вернуться только на будущей неделе.
Мегрэ слегка кивнул девушке, сидевшей в застекленной комнатушке, и не мог понять, почему это она, глядя на него, удерживается, чтобы не расхохотаться.
Глава 3
Улица оказалась тихой, провинциальной. Одна сторона была залита солнцем, другая оставалась в тени.
Посреди мостовой обнюхивали друг друга две собаки.
В открытых окнах мелькали женщины, занимавшиеся уборкой. Три монашки из монастыря Сестер милосердия в широких юбках и чепцах, концы которых трепетали на ветру, как крылья у птицы, направлялись к Люксембургскому саду, и Мегрэ машинально взглянул на них. Потом вдруг нахмурил брови, увидев перед домом Жосленов полицейского, на которого наседали с полдюжины репортеров и фотографов.
Он к этому привык. Этого следовало ожидать. Ведь он только что сказал Жуану, что дневные газеты наверняка сообщат об убийстве. Рене Жослена убили, а убитые сразу же становятся достоянием гласности. Через несколько часов после преступления частная жизнь семьи выставляется напоказ во всех деталях, подлинных или вымышленных, и каждый может строить на этот счет свои предположения.