Мегрэ ищет голову
Шрифт:
— Простите, что разбудил. Речники только что вытащили из канала руку… Нет, мужскую… Я тоже так подумал… Как?.. Да, он здесь. Сейчас спрошу.
Он повернулся к Жюлю, не выпуская трубки:
— Долго она, если судить по виду, пробыла в воде?
Нод-старший почесал в затылке:
— Смотря по тому, что вы называете долго.
— Очень разложилась?
— Не могу сказать. Думаю, пролежала дня два-три. Депуаль повторил в трубку:
— Два-три дня.
Потом все слушал, катая карандаш, распоряжения, которые ему давал комиссар.
— Можно
— Пока нельзя. Комиссар сказал, что к барже могли пристать другие части тела, и мы рискуем их потерять, если вы уплывете.
— Но не могу же я там торчать вечно! Позади нас уже собралось четыре баржи.
Дежурный позвонил по другому номеру и ждал ответа.
— Алло!.. Виктор?.. Я тебя разбудил?.. А, ты уже завтракаешь? Тем лучше! У меня для тебя есть дельце.
Виктор Кадэ жил неподалеку, и редкий месяц проходил без того, чтобы его не пригласили на канал для выполнения служебных обязанностей. Этот человек извлек со дна Сены и парижских каналов огромное число всевозможных диковин, включая и человеческие тела.
— Сейчас! Только помощника предупрежу. Было семь утра. На бульваре Ришар-Ленуар г-жа Мегрэ, как всегда свежая и благоухающая, готовила на кухне завтрак, в то время как ее муж еще крепко спал. На набережной Орфевр в 6 утра на дежурство заступили Люкас и Жанвье, и первый из них выслушал по телефону донесение о находке в канале Сен-Мартен.
— Любопытно! — пробормотал он, адресуясь к Жанвье. — Из канала вытащили руку, и это не женская рука.
— Мужская?
— Какая же еще?
— Могла быть и детская.
Такой случай тоже был, единственный раз.
— Доложим шефу?
Люкас взглянул на часы и, поколебавшись, отрицательно покачал головой:
— Не горит. Дадим ему хоть выпить кофе. Без десяти восемь перед баржей «Два брата» собралась уже целая толпа, и постовой удерживал любопытных на известной дистанции от предмета, лежавшего на плитах набережной и накрытого куском брезента. Надо было провести через шлюз лодку Виктора Кадэ, которая подошла теперь к набережной.
Кадэ был человек гигантского роста, и его водолазный скафандр казался сделанным по особому заказу. Помощник его, напротив, был маленький пожилой человек, который все время жевал табак и длинными струйками сплевывал в воду темную слюну.
Он прикрепил лестницу, наладил помпу и завинтил огромный медный шлем на голове Виктора.
Две женщины и пятеро детей, все светлоголовые, почти альбиносы, стояли на корме «Двух братьев»; одна из женщин была беременна, другая держала на руках грудного младенца.
Солнце заливало здания набережной Вальми, и свет его был так ясен и весел, что невольно хотелось спросить, почему у этой набережной такая мрачная слава. Конечно, краска на домах была старая, белый и желтый цвета стерлись, но в это мартовское утро вид их был чист, как на картине Утрилло.
Позади «Двух братьев» выстроились еще четыре баржи, с бельем на веревках, с детьми, которых тщетно пытались утихомирить. Запах смолы перебивал менее приятный запах канала.
В четверть девятого, когда Мегрэ закончил вторую чашку кофе и собирался закурить трубку, раздался звонок Люкаса.
— Говоришь, мужская рука? — Мегрэ тоже был удивлен. — Больше ничего не нашли?
— Водолаз сейчас за работой. Надо побыстрее разгрузить шлюз, не то образуется пробка.
— Кто пока ведет следствие?
— Жюдель.
Этот инспектор 10-го округа звезд с неба не хватал, но был старателен, и на него на первых порах можно было положиться.
— Отправитесь прямо туда, шеф?
— Да, это ведь не так далеко от меня.
— Кому-нибудь из нас приехать?
— Кто сейчас на месте?
— Жанвье, Лемэр… Минутку! Вот и Лапуэнт пришел.
Мегрэ помедлил с ответом. Солнце заливало комнату, окно было приоткрыто. Может быть, в этом деле нет ничего особенно загадочного, тогда пусть им и дальше занимается Жюдель. По началу еще трудно судить. Будь то рука женщины, Мегрэ мог бы поклясться, что все остальное будет как обычно. Но раз речь идет о мужской руке, возможно всякое. И если дело окажется стоящим и Мегрэ возьмется за него сам, от его теперешнего выбора будет отчасти зависеть дальнейший ход розыска, потому что комиссар привык заканчивать расследование с тем инспектором, с которым его начинал.
— Пришли Лапуэнта.
Последнее время он работал с этим инспектором: его молодость, энтузиазм, растерянность при сознании допущенного промаха забавляли Мегрэ.
Был конец марта. Два дня назад официально началась весна, она чувствовалась так сильно, что Мегрэ чуть было не вышел без пальто.
На бульваре Ришар-Ленуар он сел в такси. Прямого автобуса не было, а ехать в метро в такую погоду не хотелось. Как Мегрэ и ожидал, он приехал к шлюзу Реколе раньше Лапуэнта. Над черной водой канала склонился инспектор Жюдель.
— Нашли еще что-нибудь?
— Пока нет, шеф. Виктор сейчас осматривает днище баржи, чтобы убедиться, что к нему ничего больше не пристало.
Прошло еще десять минут — за это время прибыл на маленьком черном «пежо» Лапуэнт, — прежде чем светлые пузырьки воздуха возвестили наконец о предстоящем появлении Виктора.
Его помощник бросился отвинчивать медный шлем скафандра. Водолаз тотчас же закурил, огляделся и, узнав Мегрэ, фамильярно взмахнул рукой в знак приветствия.
— Ничего нового?
— В этом секторе ничего.
— Баржа может отправляться?
— Уверен, теперь она подцепит разве что ил со дна.
Услышав это, Робер Нод крикнул брату:
— Заводи мотор!
Мегрэ повернулся к Жюделю:
— Они оставили свои показания?
— Да, и подписали их. К тому же они еще дня четыре будут разгружаться у Арсенальной набережной.
Это было двумя километрами ниже, между площадью Бастилии и Сеной.
Низко сидящее в воде судно не сразу удалось оттолкнуть от берега, но наконец оно вошло в шлюз, и ворота Сомкнулись.