Мекленбургская принцесса
Шрифт:
– Буду вам чрезвычайно обязан, – ответил на поклон принц, и тут же спросил: – А отчего вам нельзя бегать?
– Что, простите?
– Вы просили меня не убегать, потому что вам нельзя бегать.
– Ах, вот вы о чем… – засмеялся фон Гершов, – это одна из любимых шуток вашего отца. Он говорит, что генералам нельзя бегать, потому что в мирное время это может вызвать смех, а в военное – панику.
– А вы генерал?
– Да, я командующий немецкой гвардией Его Величества. Кстати, пока мы идем, может быть, ваше высочество расскажет мне, что на самом деле произошло?..
Через несколько минут они стояли перед герцогиней Катариной, рядом с которой, с видом христианского мученика, отданного на съедение львам, стоял преподобный Глюк.
– Благодарю вас, барон, – с царственным величием наклонила голову Катарина, – обычно этого сорванца не так просто сыскать.
– Служить вам – мой долг, – изящно поклонился тот в ответ.
– Сын мой, – обратилась тем временем герцогиня к сыну, – я чрезвычайно разочарована поведением Вашей Светлости! Скажу более, вы до крайности огорчили меня. Его преосвященство мне все рассказал, и я намерена примерно наказать вас.
Все это Катарина произнесла печальным, но вместе с тем торжественным тоном, с поистине королевским величием. Однако реакция юного принца оказалась весьма неожиданной:
– Матушка, как послушный сын я приму любое ваше наказание, однако настоятельно требую, чтобы меня именовали согласно моему титулу!
– Что это значит?..
– Прошу прощения, – счел необходимым вмешаться Кароль, – но это я объяснил принцу Карлу Густаву, что он старший сын русского царя и потому имеет право титуловаться его высочеством…
– Варварский титул, – негромко фыркнул Глюк, – он не может быть ровней европейскому!
– …к тому же, – продолжал фон Гершов, не обращая внимания на слова епископа, – указом Его Царского Величества я назначен старшим воспитателем его высочества. Поэтому я не могу согласиться с необходимостью наказания моего подопечного, до той поры, пока не узнаю обо всех обстоятельствах дела.
– Как вы смеете оспаривать решения ее королевского высочества? – возмутился Глюк. – Это неслыханно!
– А разве герцогиня уже приняла решение? Простите, я его не слышал!
– Хорошо, – согласилась Катарина, – ваше преосвященство, соблаговолите повторить ваш рассказ.
– Только из уважения к шведскому королевскому дому… – поджал губы епископ. – Впрочем, извольте. Сегодня Его Светлость, принц Карл Густав, были чрезвычайно неусердны в изучении наук. Несмотря на мои неоднократные кроткие увещевания, принц не пожелал изменить свое поведение, и когда я пообещал его наказать… заметьте, только пообещал! Так вот, услышав о наказании, Его Светлость изволили кинуть в меня бронзовой чернильницей, от каковой я увернулся совершеннейшим чудом.
– Это неправда! – возмущенно воскликнул Карл Густав, но фон Гершов, положив руку на плечо мальчика, успокоил его порыв.
– Сохраняйте спокойствие, мой принц.
– Вот видите, – патетически воскликнул Глюк, – а теперь он обвиняет во лжи своего духовного отца!..
– Ваше преосвященство, – прервал его излияния барон, – позвольте задать вам один уточняющий картину произошедшего вопрос. Так сказать, чтобы видеть ее целиком во всех деталях.
– Извольте.
– Чернильница полетела в вас до того, как вы совершили оскорбление величества или после?
– Что за домыслы!
– Я настаиваю на своем вопросе, преподобный! Это случилось до того, как вы дерзнули назвать великого герцога Иоганна Альбрехта, на землях которого сейчас находитесь – беспутным?
– Вы мне этого не говорили, – заметила герцогиня.
– А разве я не прав! – взвился понявший, что ему нечего терять, епископ. – Разве герцог не бросил жену и детей? Разве он не отрекся от веры отцов и не впал в еретичество?
– Вы закончили, Ваше Преосвященство? – холодно осведомился фон Гершов.
– Нет! До конца жизни я буду обличать пороки, и нести слово Божие!
– Ничего не имею против, но, может быть, вы станете это делать на вашей кафедре?
– Что вы сказали?..
– Я сказал, что вы шведский епископ, и ваши прихожане, вполне вероятно, тоскуют по вам.
– Как вы смеете изгонять служителя Господа?!
– Как вы смеете оскорблять моего сюзерена?!
– Ваше преосвященство, – Катарина мягко прервала епископа, готового в очередной раз разразиться гневной тирадой, – вам совершенно необходимо отдохнуть. Я же тем временем побеседую с господином бароном.
– Как будет угодно вашему королевскому высочеству.
– Сын мой, подождите вашего наставника в своих покоях.
– Да, матушка.
Дождавшись, когда все выйдут, герцогиня пристально взглянула на Кароля и некоторое время внимательно его разглядывала. Затем она указала ему веером на кресло и, поудобнее устроившись в своем, начала разговор:
– Господин фон Гершов, как давно вы стали бароном? Припоминаю, что прежде у вас не было никакого титула.
– Вы совершенно правы, ваше королевское высочество. Этот титул мне пожаловал ваш царственный супруг через год после взятия Риги.
– Вы, очевидно, оказали моему мужу большие услуги в этом походе?
– Я служил в меру своих сил, и Его Величество счел необходимым это отметить.
– У вас, кажется, был брат; он тоже получил титул?
– Увы, с моим бедным братом случилось несчастье.
– Сочувствую.
– Благодарю.
– Ваше прибытие оказалось несколько неожиданным, и я немного растерялась. Как случилось, что вы, сделав такую завидную карьеру в войсках моего мужа, вдруг оказались в роли наставника принца Карла Густава?