Мекленбургская принцесса
Шрифт:
– Значит, нам нужно в Россию?
– Сначала доберитесь до Мекленбурга, туда этот пожар не скоро перекинется.
– Но Катарина Шведская нам точно не обрадуется.
– В таком случае, отправляйтесь в Померанию. Я говорила с моими братьями, они обещали принять вас.
4
Пока герцогиня наставляла Марту, Шурка внимательно прислушивалась к ее словам, жадно впитывая информацию. Многое было непонятно, но она надеялась во всем
– Ты все поняла, малышка?
– Да.
– И что же?
– Если вашего высочества не станет, нам с матушкой туго придется.
На лицо Клары Марии набежала тень, но она справилась с волнением и показала девочке небольшой ларец, стоявший на ее столе.
– Подай мне его, дитя мое.
Получив требуемое, она откинула крышку и показала Марте с дочкой его содержимое.
– Когда ты родилась, я распорядилась купить небольшой домик в Ростоке. Вот купчая и дарственная на него. Даже если с твоим титулом ничего не выйдет, вы сможете жить в нем, и никто не посмеет его отобрать у вас с матерью. Но, надеюсь, до этого не дойдет.
– Вы так добры, ваше высочество, – начала благодарить её камеристка, но герцогиня остановила ее жестом.
– Я немного устала, – слабым голосом сказала она. – Ступайте пока, а мне надо отдохнуть. И не забудьте взять документы.
– Как прикажете, – присела в книксене Марта и выразительно посмотрела на дочь.
Шурка, спохватившись, тоже попыталась изобразить нечто подобное, но у нее, в отличие от матери, получилось куда менее изящно. Затем они вышли из покоев герцогини и отправились к себе. Их комната находилась не слишком далеко, и они скоро добрались.
– Бабушка и вправду так плоха? – осторожно спросила девочка.
– Не знаю, но нам нужно быть готовыми ко всему.
– Ты поэтому учишься фехтованию?
– Верно.
– А когда научишь меня?
– Тебе нужно еще немножко подрасти и окрепнуть. Для того, чтобы работать шпагой нужны силы.
– Я сильная!
– Судя по тому, как от тебя улепетывали мальчишки, это действительно так. Кстати, а чем вызвана подобная к ним немилость?
– Гюнтер – свинья! – поморщилась Шурка и непроизвольно вытерла губы ладонью.
– Что случилось?
– Мы играли в жмурки, и мне досталось водить. А когда я поймала его, он вдруг взял, да и обслюнявил меня.
– Что?!
– Ну, говорю же, что этот недоумок полез ко мне целоваться. Ей богу, я бы прибила его, но он слишком быстро бегает! И нет в этом ничего смешного…
– Не сердись, – воскликнула Марта, продолжая смеяться, и обняла Шурку. – Давай-ка лучше причешем тебя, а то в следующий раз никто не захочет целоваться с такой растрепанной девочкой. А еще тебе надо умыться!
– Больно надо мне целоваться с кем попало, – пробурчала дочь, но не стала перечить и принялась приводить себя в порядок.
Ей очень нравилось, когда мать расчесывала и заплетала её длинные волосы. Это было так странно и необычно, ведь в своем времени она носила мальчишескую прическу, но всякий раз, когда Марта бралась за гребешок, девочка млела от восторга.
– Ну вот, теперь ты и впрямь похожа на маленькую принцессу, а не на атамана разбойников, – заявила женщина, закончив работу.
– Ты и впрямь думаешь, что отец признает меня?
– А почему нет?
– Ну, не знаю, все эти годы он прекрасно обходился без нас, наверняка сможет делать это и дальше.
– Не говори так!
– А разве это не правда?
– Нет! Просто он очень далеко.
– В Москве?
– Да в Москве. В тех краях постоянно идет война, то с поляками, то с татарами. Даже его жена – герцогиня Катарина не рискует туда ехать с детьми.
– А он там безмерно страдает и мучается в разлуке!
– Какая же ты злая…
– Прости, мамочка, – повинилась Шурка, увидев, что её слова неприятны Марте. – Просто я думаю, что если меня признают принцессой, нас с тобой могут разлучить.
– Это еще почему?
– Потому что герцогиня Катарина рано или поздно отправится к мужу в Россию и станет там царицей. И боюсь, ей не очень-то понравится, если ты будешь рядом.
– Это точно.
– Вот поэтому нам лучше держаться подальше и от Москвы и от моего папаши. И если бабушка подарила нам дом, мы прекрасно можем жить в нем.
– Ты так думаешь?
– Ну, конечно! Ты выйдешь замуж за хорошего человека и родишь мне братика или сестричку. А я буду помогать тебе их нянчить.
– Клара Мария, что ты такое говоришь!
– А что такого я сказала? Ты еще молода и красива и вполне можешь устроить свою жизнь.
– Прекрати этот разговор немедленно!
– Все, молчу!
– Вот негодная девчонка, – возмущению матери не было предела. – Как тебе не стыдно говорить мне такие вещи?
– Просто я очень тебя люблю и хочу, чтобы ты была счастлива!
– Боюсь, это невозможно, – грустно сказала Марта и закрыла лицо руками.
«Боже мой, она все еще сохнет по нему», – сообразила Шурка, и ей стало невыносимо стыдно. Вскочив с места, она подошла к ней и крепко обняла.
– Мамочка, прости меня, – прошептала она. – Я вовсе не хотела тебя огорчать.
– Я не сержусь, – ответила та дрогнувшим голосом. – Просто никогда больше не заводи таких разговоров со мной.
– Не буду, – тут же пообещала ей дочь, с горечью подумав про себя, что сама в своей прошлой-будущей жизни была такой же.