Мекленбургский дьявол
Шрифт:
— Что-нибудь еще удалось захватить?
— Нет. Две турецкие каторги сгорели, а трем удалось уйти.
— Преследовали?
— Нам было не до того…
— А я не про тебя. У нас было шесть галер, против четырех…
— Так что с того? — пожал плечами норвежец. — Османские корабли лучше маневрировали, лучше стреляли, их матросы лучше обучены. Сказать по чести, я удивлен, что им удалось потопить только одну нашу галеру.
— Что?!
— Да. Одну из тех, что мы захватили под Азовом. Они попытались взять ее на абордаж, и непременно добились бы своего, не будь у нас преимущества в силах. Поэтому отходя,
— Ты так думаешь?
— Я не первый год в море, государь и, смею надеяться, немного разбираюсь в своем ремесле. Пока что нам везет, но это не будет длиться вечно. Будь у наших врагов немного больше сил, дело могло кончиться плохо.
— И что, по-твоему, нужно делать?
— Все то, что вы уже делаете, ваше величество. Строить корабли, плавать по морям, учить людей и придет время, когда у вас появится настоящий флот.
— Ладно, я тебя понял. Скажи только, что с Варной?
— А что с ней сделается? Скопившиеся на ее рейде торговцы горели так, что мы не смогли бы подойти к берегу, даже если бы захотели. А к тому временим, когда они догорели, местные жители наверняка успели покинуть свои дома и укрыться в крепости.
— Значит, контрибуции нам не видать?
— Увы.
— Ну и черт с ней, — откинул я голову на подушку.
— Вам плохо? Может позвать этого бездельника О'Конора?
— К дьяволу коновала. Лучше кликни кого-нибудь из моих спальников.
— Я сейчас распоряжусь, чтобы их выпустили.
— Что?
— Когда стало понятно, что ваше величество ранены, — немного помявшись, поведал мне шкипер, — придворные стали шуметь и требовать, чтобы мы вышли из боя и занялись вашим спасением. Пришлось посадить их в канатный ящик.
— Хорошо, что ты не стал их слушать.
— Я давно служу вам, — скривил губы в легкой усмешке норвежец, — а потому знаю, каков у вас нрав.
— Ладно. Ступай. Хотя…
— Что, государь?
— Что с командами брандеров?
— Как ни странно, эти прохвосты уцелели, и теперь ждут вашей награды.
— Это хорошо. Вот оклемаюсь маленько и пожалую их.
— Вам действительно нужно отдохнуть. Постарайтесь заснуть, ваше величество.
— Заснешь тут, — пробурчал я, — какая-то хрень капает, как кувалдой по мозгам бьет…
Дальнейшее я помнил не слишком хорошо. Кажется шторм, о котором упоминал О'Конор усилился и наш изрядно болтало на волнах, а возможно все дело в моем самочувствии. Помню только, что за мной ухаживали, поили, меняли повязки, а затем я снова проваливался в черное забытье.
Впоследствии мне сказали, что это продолжалось три дня кряду, но тогда, казалось, что прошла целая вечность. Но однажды, несмотря на слабость я почувствовал, что мне стало лучше.
— Эй, кто там? — позвал я, еле шевеля потрескавшимися губами.
— Здесь я, государь, — материализовался передо мной спальник — молодой парень из Тыртовых.
— Мишка?
— Я, — обрадовался тому, что его признали придворный. — Пить, поди, желаешь?
— А пожрать ничего нету? — утолив жажду, поинтересовался я.
— Как же нету, милостивец, — всполошился Тыртов. —
Впрочем, быстро получить пайку страдающему от голода царю не получилось. Сначала приперся О'Конор, и не обращая на мои возражения, произвел осмотр, след за ним появились остальные придворные и переодели мое бренное тело в чистое. И только потом, Мишка внес на вытянутых руках котелок, распространявший вокруг себя умопомрачительный запах вареной курицы, а шедший за ним второй спальник Андрей Бурцов подал мне ложку.
— Изрядно, — похвалил я, отведав горячего бульона с сухарями и маленькими кусочками мяса. — Где только добыли?
— Так я, батюшка, в Варне-то на берег спускался и поймал, для твоего царского стола дюжину! — с довольным видом отрапортовал Тыртов, вызвав тем самым искреннее недоумение на лице Бурцова.
— Ну, молодец, что тут скажешь. А теперь помогите мне на воздух выйти, не то я тут задохнусь…
— Этого никак нельзя! — попробовал протестовать лейб-медик, но наткнувшись на мой выразительный взгляд, сдался. — Только не долго и накиньте что-нибудь сверху.
На палубе меня встретил Петерсон. Как ни в чем ни бывало, буркнул, коснувшись края шляпы:
— Государь, шторм стихает.
— Отличная новость. Пора бы ему уже угомониться, почти трое суток нас кидает. Флот весь цел? Не растеряли остальных?
— Двух галер не досчитались, какова их судьба — не ведаю.
— Черт! Где мы сейчас? Далеко до Кафы?
— Лоцман утверждает, что нас здорово покрутило и отнесло на юго-восток — в сторону Кавказа. Ветер меняется с веста на зюйд, так что если он удержится. То должны дойти до порта за два дня.
— С богом, Ян. Курс на Кафу. Хватит с нас… пока…
Проснулся я рано, видимо начинаю приходить в норму. Свет от лампады перед иконой «Николы Мокрого» на всю каюту не хватает, чего никак нельзя сказать о копоти. Но сквозь щель в задраенном порту, пробивается узенький лучик, помогающий ориентироваться в пространстве. Спальников я выгнал еще с вечера, чтобы не смердели портянками, так что одеваться приходится самому.
Вроде и не велика беда, но надо беречь ногу, чтобы скорее все срослось. И побольше пить. Вот этим и займемся. Откидываю одеяло, тоже момент характерный. Вроде и лето, жара, а ночами на море бывает даже зябко, а мне нынче и вовсе мерзнуть нельзя. Осторожно спускаю ноги на палубу, ощущая босыми ступнями гладко выструганные доски. Надо распахнуть крышку порта и полной грудью вдохнуть свежий морской воздух.
— Красота-то какая, лепота! — не удержавшись воскликнул я, чтобы тут же сжать зубы от боли в раненой ноге и, сдерживая предательский стон, медленно перебрался в кресло. От помощи возникшего словно из ниоткуда слуги отказываюсь. Сам справлюсь. Тем временем передо мной быстро возникают назначенные медиком угощения.
Свет и свежий воздух обеспечил. Теперь можно и приступать. На столе стоит кувшин с красным вином и второй кувшин с кипяченой водой, чтобы разбавлять и не напиться с утра, пара еще теплых вареных яиц, кусок черного хлеба, мед и глубокая миска с вечным куриным прозрачно-золотистым бульоном и кусочками белоснежной грудки. А на закуску чеснок и небольшая луковица. Смешиваю вино и воду в равных пропорциях и разом выпиваю половину бокала. Бодрит! Теперь можно и за еду браться.