Мексиканские ночи
Шрифт:
— Согласен, генерал. Но неужели то, что я слышал, правда?
— Что же вы слышали?
— Что, доведенный до отчаяния, вы решились на преступление.
— Это правда, — ответил генерал, низко опустив голову.
— Но, может быть, еще не поздно. Я привез деньги и, если вы позволите…
— Погодите! — жестом остановил его генерал. В это время дверь отворилась.
— Я ведь приказал никого не пускать! — крикнул президент начальнику стражи.
— Генерал Маркес, ваше превосходительство! — с невозмутимым видом доложил начальник стражи.
Президент вздрогнул. Румянец проступил на его бледном
Вошел генерал Маркес.
— Ну, как дела? — спросил президент.
— Ваш приказ выполнен, — ответил генерал, — деньги переданы в казначейство.
— Расскажите, как это было? — попросил президент с легкой дрожью в голосе.
— Как мы и договорились, я отправился с отрядом в британское консульство с просьбой выдать мне деньги, предназначенные для уплаты владельцам облигаций английского займа. Я объяснил, что вашему превосходительству необходимы средства для обороны города и что ваше превосходительство обязуется вернуть долг сполна. Об условиях этого займа я предложил консулу переговорить с вами лично. Консул ответил мне категорическим отказом, сославшись на то, что деньгами не распоряжется и несет ответственность за их сохранность. Больше часа я уговаривал его, когда же убедился, что это бесполезно, решил прибегнуть к последнему средству, как вы и приказывали: велел солдатам сломать печать и взять деньги. При свидетелях они были пересчитаны. Всего миллион четыреста тысяч пиастров, которые и были тотчас же доставлены во дворец.
Окончив свой рассказ, генерал Маркес поклонился с видом человека, добросовестно выполнившего свой долг.
— А что консул? — поинтересовался президент.
— Он велел спустить флаг на здании консульства и вместе с остальными служащими покинул город, заявив при этом, что порывает всякие отношения с правительством вашего превосходительства, поскольку стал жертвой разбоя, так он и сказал, и отправляется в Яланну, где будет ждать распоряжений своего правительства.
— Благодарю вас, генерал. Мы продолжим разговор несколько позднее.
Генерал с поклоном удалился.
— Как видите, мой друг, слишком поздно. Деньги вернуть нельзя!
— Да, к великому сожалению.
— Что же вы мне посоветуете?
— Вы на краю пропасти, генерал. Разрыв отношений с Англией — самое большое несчастье, какое только могло случиться при нынешних обстоятельствах. Вы должны победить! Победа или смерть! Третьего не дано.
— Я одержу победу! — вскричал президент.
— Да поможет вам Бог! — печально произнес дон Адольфо, вставая.
— Вы уже уходите?
— Да, ваше превосходительство. Мне надо доставить вам деньги, которые я отнял у вашего недруга. Мирамон опустил глаза.
— Простите, генерал, я не должен был этого говорить, но горе — плохой советник!
— Может быть, вам что-нибудь нужно?
— Дайте мне, пожалуйста, бланк. Президент передал бланк и сказал:
— Увидимся ли мы еще до вашего отъезда из Мехико?
— Да, генерал. Позвольте дать вам один совет.
— Говорите, я слушаю!
— Не доверяйте этому испанскому герцогу — он вас предаст.
На этом они распрощались.
ГЛАВА XIV. Дом в предместье
Дон Адольфо покинул дворец, сел на коня и уехал. Миновав площадь, он свернул на улицу
Перемены в политической жизни обычно затрагивают людей состоятельных, а в предместье народ небогатый, и ему терять нечего.
Спустя немного времени дон Адольфо приблизился к Гуарито и остановился у одинокого дома, весьма скромного с виду.
Как только он подъехал, калитка открылась и послышались радостные восклицания. Вслед за тем распахнулись ворота, дон Адольфо пересек двор и у входа в дом спешился, привязав лошадь к вделанному в стену кольцу.
— Почему вы не расседлаете лошадь, дон Хаиме? — раздался приятный женский голос, — неужели снова покидаете нас?
— Да, сестра! — ответил дон Адольфо, или дон Хаиме. — Будь на то моя воля, я не расставался бы с вами. Но это от меня не зависит.
— Хорошо. Но пусть Хосе отведет вашу лошадь в корраль. Там она будет чувствовать себя лучше, чем здесь.
— Поступайте, как вам будет угодно!
— Хосе! — крикнула она слуге. — Отведите Морено в корраль и дайте ему две дачи люцерны. Милости просим! — она взяла брата под руку и ввела в дом.
Первая комната, столовая, была обставлена скромно, но со вкусом, во всем чувствовалась хозяйская рука. Стол был накрыт на троих.
— Надеюсь, вы позавтракаете с нами, брат мой?
— С удовольствием. Но прежде дайте я вас поцелую и вы расскажете, как поживает моя племянница.
— Вашу племянницу вы сейчас увидите, а кузен ее еще не вернулся.
— Я полагал, он уже здесь.
— Увы, нет! Мы все время о нем беспокоимся, как и о вас! Он как-то странно ведет себя, уедет неизвестно куда и подолгу не возвращается.
— Наберитесь терпения, Мария! Разве вы не знаете, что мы стараемся для вас и для вашей дочери? В один прекрасный день вы все поймете.
— Дай-то Бог, дон Хаиме, но мы одни в этом доме и нам страшно. В стране неспокойно, дороги кишат разбойниками, вы с Эстебаном в любую минуту можете попасть в руки Гилляра, Карвахала или Эль Рахо, этих бандитов без веры и закона. Каких только ужасов о них не рассказывают!
— Успокойтесь, сестра. Гилляр, Карвахал и сам Эль Рахо не так уж страшны, как вы себе представляете. Имейте же немного терпения! Не пройдет и месяца, как тайное станет явным и правосудие будет совершено.
— Правосудие! — прошептала со вздохом донья Мария, — вернет ли оно мне счастье, моего сына?