Мелькнул чулок
Шрифт:
Большинство из них умерли или исчезли. Каждый пересекал жизненный путь Элис по дороге к собственной гибели и наблюдал, как она исчезает после нескольких недель или месяцев непрочной связи.
Уолли, возможно, не нашел бы никого или не смог бы проследить жизнь Элис после ее романа с Сэмми Фьоренцо, не будь одного благоприятного и непредвиденного момента, отличавшего Элис от десятков безликих, суматошных женщин, кочующих из города в город. У нее был ребенок.
Все встречавшие девочку помнили ее под тем или другим прозвищем, но она неизменно присутствовала в жизни Элис. Никто не имел ни малейшего понятия, почему ребенок был с ней и откуда появился. Но присутствие ребенка облегчало поиски Элис,
Логика подсказывала, что женщина такого типа после неудачного эксперимента с Гарри Хэвилендом через некоторое время решит снова попытать счастья. Когда жизнь кочующей проститутки утомит Элис, она применит свои блестящие таланты, чтобы заарканить состоятельного мужа.
Но вместо этого она пустилась во все тяжкие и довольствовалась неотесанными, глупыми сожителями. Такая жизнь могла привести к печальному концу.
А второй ребенок, безликая маленькая девочка, поочередно именуемая Хани, Типпи, Тина, Крис, все время была с ней.
Уолли отнес бы присутствие девочки на счет материнских причуд сбившейся с пути женщины и не обратил бы на малышку внимания – в конце концов, его больше интересует прошлое Энни Хэвиленд – если бы не одно весьма важное обстоятельство.
Все, кто помнил мать и дочь, в один голос утверждали две вещи – маленькая девочка была необычайно красива, и Элис втянула ее в детскую порнографию и проституцию почти с того дня, когда она научилась ходить. Второй вывод, сделанный Уолли на основе осторожных намеков, был еще более интригующим – Элис Хэвиленд была самой злобной и садистски-жестокой истязательницей, которую он встречал когда-либо в течение всей карьеры детектива. И маленькая девочка была ее жертвой.
Побои были постоянными, хотя и наносились так, чтобы не оставлять ссадин и синяков. Кроме того, те из дружков Элис, которые хотели спать с дочерью, пользовались этой привилегией, хотя страсть к ребенку часто приводила к сценам ревности со стороны матери. Через некоторое время, однако, у девочки появились постоянные клиенты, и многие из них – жестокие негодяи, привыкшие избивать женщин.
Все это сбивало с толку Уолли. Зачем и почему Элис предпочла родить ребенка и повсюду таскать за собой? Девочка только мешала ей, стесняла свободу. Ребенок, рожденный от Гарри, несомненно предназначался для того, чтобы крепче привязать мужа к себе. Но второй младенец принадлежал только Элис.
Нет, все это не имело никакого смысла.
Уолли представлял Элис сложной натурой, для которой приключение с Гарри Хэвилендом, короткое существование в атмосфере респектабельности вызвало невиданный внутренний взрыв, словно жизнь с Гарри возбудила в ней неудержимое, но, возможно, неосознанное желание – желание, которое не было дано удовлетворить людям, подобным Леону Гатричу. И все последующие годы она была охвачена этим желанием.
Но, может быть, все это было не просто похотью? Была ли это ярость?
Как и чем еще объяснить гнусную среду, в которой она обитала, бесчисленные связи со скотоподобными сутенерами? Отказ использовать природные способности, чтобы подняться выше? Хаотические блуждания по городам, насилие и грязь, драки и побои?
Уолли снова подумал о маленькой девочке. Если Гарри Хэвиленд был последним светлым пятном в существовании Элис, то таинственное появление дочери являлось отправной точкой того, что произошло потом.
Только самый легкомысленный наблюдатель мог предположить, что Элис считала ребенка помехой своему счастью и наказывала ее, выражая тем самым ненависть и отвращение к девочке. Нет, если бы Элис стремилась к свободе, она просто бы бросила ребенка. Уолли, наоборот, считал, что разгадкой поведения Элис служило именно нежелание отделаться от девочки. Она подвергла дочь немыслимым унижениям и страданиям, била ее, отдавая на милость зверей в образе человеческом, но тем не менее не отпускала и никому не отдавала. Почему?
Этот вопрос не давал покоя Уолли. И он не переставал размышлять над ним, пока упорно пытался разыскать их следы. Двадцать лет службы детектива привели его к выводу, что все разнообразие человеческих пороков и извращений можно выделить в несколько групп и подгрупп. Элис была исключением.
Загадочнее любой добычи, преследуемой им все эти годы, она все больше возбуждала воображение сыщика. Уолли знал, что следующая остановка на долгом пути позволит ему, наконец, увидеть ее лицо.
Глава XXII
– Ну же, Кенди, давай! Я просто сдохну, если не ширнусь!
Ник лежал на неубранной грязной постели в меблированных комнатах на Пойнсетта авеню, недалеко от Мелроуз, почти рядом со студией «Парамаунт Пикчерз». Здесь было что-то вроде притона, где можно всегда купить наркотик у мелких торговцев и наркоманов, уколоться или прийти шумной компанией повеселиться.
Ник сегодня явился именно сюда, сообразив, что Энни сразу бросится к нему домой.
После того, как Энни уехала, Ник выждал, пока миссис Эрнандес с детьми отправится за покупками, поспешно оделся и в последний раз оглядел чистенькую, аккуратную квартирку Энни, которую сам нашел для нее не так давно. Она почти ничего не добавила из обстановки, только, как в Нью-Йорке, поставила на комод фотографию отца в рамке.
Рассеянно думая о деньгах, которые он не мог решиться украсть у нее, Ник с тоской перебирал вещи в шкафу. Платья, юбки и блузки, выглаженные, благоухающие, чинно висели на вешалках, джинсы, футболки, лифчики и трусики аккуратно сложены в ящиках.
Глаза Ника затуманились при мысли об этой чистой, прекрасной девушке, на которую Голливуд со злобной радостью лил сейчас помои ведрами, но он знал – Энни выживет и справится. Не так-то легко ее сломить!
Ник осторожно коснулся трусиков. Чего бы он не отдал, чтобы хоть раз стянуть такие с ее прелестных бедер. Хоть раз… Но, оглядевшись назад, Ник должен был признать: это к лучшему, что он любил ее издали, не грязня своей похотью! Окружающий мир и так причинил ей немало зла! Ник был рад, что его руки ни разу не коснулись ее с вожделением.
Кроме того, ее ждет такая необыкновенная судьба, такая слава, которой ему никогда не видать! Рой Дирен увидел это с самого начала, и Ник тоже.
Поэтому Энни лучше не иметь с ним дела.
Ник оставил ей прощальную записку:
«Ты потрясающая Флоренс Найтингейл, [10] а я отвратительный пациент. Огромное спасибо, бэби. Смотри меня осенью в сериале „ФБР". У меня все задатки прирожденного насильника», – и вышел из квартиры не оглядываясь. Но сначала позвонил Кенди и попросил приехать в дом на Пойнсетта авеню.
10
Медсестра-англичанка в годы Крымской войны.